– Тер Боран – штатный лекарь. Он лечит во дворце слуг, лошадей из королевской конюшни, его услугами также пользуются, если ещё не удалось выбить нужную информацию из заключенного, а тот уже собрался отойти в мир иной под пытками. Однако самое важное для нас – он устанавливает смерть заключённых. Без его письменного разрешения, их нельзя вывезти из королевской темницы и сжечь. – сказала Адалин и многозначительно посмотрела на Лэтти.

Та в ответ гулко сглотнула. Герцогиня утомлённо вздохнув продолжила:

– Младший сын Терра Борана болен магической лихорадкой. Болезнь уже захватила лёгкие и почки. Ему нужны деньги. Много денег, как ты понимаешь. Он согласится ради сына. Но прежде чем мы договоримся, дашь мне магическую клятву – ты не выдашь моего имени. Я искренне желаю помочь, но не ценой своей жизни.

Неожиданно Лэтти выпрямилась и, гневно взглянув в сторону принцессы, ответила:

– Я решительно не понимаю, о чем вы говорите. Я очень устала и плохо себя чувствую. Вам лучше уйти.

Адалин долго и пристально смотрела ей в глаза, затем кивнула, и ответила самой себе на какой-то вопрос:

– Не веришь… А не веришь в первую очередь потому, что мне незачем тебе помогать. Это правда. Но всё же помочь я тебе хочу… Потому что, если бы у меня в своё время была хоть малейшая возможность спасти отца – я бы всё на свете за неё отдала… – герцогиня надолго замолчала, – Мне, как никому другому, известна жестокость и трусость моего брата…

Адалин закрыла глаза. Сжав кулаки, она казалось пыталась перетерпеть внутреннюю боль.

Графиню, которой до этого момента довольно сносно удавалось изображать спокойствие и недоумение, неожиданно прорвало и она зашипела:

– И что же сделает этот ваш лекарь? Обеспечит быструю и безболезненную смерть? Убедит короля отменить казнь? Выведет отца за дворцовые ворота ночью?

– Орлеанские путы, – улыбнулась Адалин.

– Что? – осеклась Летиссия.

– В отличие от дьявольских пут, они вынимают не только магию, но и жизнь. После того как вся магия вытянута, они начинают высасывать жизненные силы.

– И как это поможет отцу? – спросила абсолютно ничего не понимающая Лэтти.

– На этот вопрос тебе лучше ответит терр Боран. Я уже успела закинуть ему удочку. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты за это заплатить.

Графиня нахмурилась и обхватила руками голову, затем сделала несколько глубоких вдохов, опустила руки и выставила вперёд, рассматривая так, будто видит впервые, а, решившись, сказала:

– Если вы действительно не желаете зла и в сердце имеете намерение лишь помочь – значит вам нечего скрывать и бояться. Поклянитесь своей магией, что не причините мне вреда.

Адалин покачала головой, а затем произнесла:

– Клянусь своей силой – я не желаю тебе зла и не имею намерений причинить вред тебе или графу, я хочу помочь.

Над головой герцогини вспыхнула искра, которая означала что клятва принята и, если бы Адалин солгала – тут же погибла. Лэтти кивнула, принимая клятву, а затем встрепенулась и спросила:

– Но тогда зачем вам это? Почему вы хотите помочь?

Адалин опустила взгляд на пол.

– Пять лет назад, в королевской темнице сидел мой отец. Но мне никто не помог… – тихо сказала герцогиня, а затем резко подняла правую ладонь и жестом показала, что тема эта закрыта, и принимать соболезнования она не собирается, – Решай быстрее. Времени осталось мало.

Встав с кровати, герцогиня не торопясь направилась к двери.

– Постойте! – крикнула Лэтти. Адалин обернулась, – Я согласна. У меня есть чем заплатить, я заплачу и вам за услугу. Что я должна делать? – жалобно спросила девушка.

– Для начала – клятва. Моё имя должно остаться в этих стенах.