Меня схватили неумолимые, будто опутавшие меня руки, оторвали от верёвки и бросили на пол, где единственным укрытием был лишь холодный, безжалостный каменный свод этого мрачного жилища. Затем, хриплым пискочувственным голосом, прозвучало:

– Вот – он точно из них, я проверил.

Из темноты помещения медленно наклонилась неясная фигура, и хотя я мог различить лишь общие контуры, было очевидно, что передо мной стоит мужчина в темном одеянии, украшенном широкой шляпой, придающей ему некую зловещую величественность.

–Это я проверю сам, – произнёс он, глядя на меня сверху вниз. Он немного отодвинулся, и с гулким звуком что-то опустилось на пол – затем я услышал резкий щелчок, и фигура вновь нависла надо мной. В ту же секунду он дернул нечто, напоминающее лампу, вытянутую в одну сторону, так что её свет переливался через объёмную, каплевидную колбу, внутри которой разрастался алый огонь, будто сама бездна оживала в этом проклятом свете. Чем ближе эта лампа приближалась ко мне, тем ярче разгорался её огненный след, превращаясь в замысловатую спираль, напоминающую лампу накаливания, но искажённую до неузнаваемости. Такие лампы я помнил ещё с детства у деда в деревне – тогда они были меньше, округлее, и несли в себе тёплую надежду, в отличие от этого уродливого, огромного видения, вызывающего только холод и отвращение.

В свете этого мерцающего пламени я смог различить черты того, кто наблюдал за мной – мужчину средних лет, с аккуратно подстриженной бородой и круглыми очками, за которыми скрывались изумлённые глаза; его шляпа подчёркивала его статус и силу, придавая ему вид уверенного хозяина.

– Забираю! – с восторженной жестокостью произнёс он, резко спрятав лампу куда-то в полотно своего тёмного плаща. Рядом кто-то, голос которого звучал с кашлем и прерывистостью, подхватил:

– Отлично, отлично! Я же говорил, что он из них… – голос раздался с отчаянной уверенностью, едва успев завершить свои слова, как тот, кто носил шляпу, резко бросил что-то на пол и, не давая мне шанса уловить окончание, громогласно добавил: …

– Вот, и больше не проси.

Кто-то тихо начал возражать, но тут же замолчал, быстро подхватив что-то на полу и отступив в сторону.

– Погрузи его в телегу, – голос того, кто был в шляпе, прозвучал отрывисто, не терпя возражений. Меня снова обвязали верёвками, резко дёрнули, волоча по грязному, пропитанному зловонием полу, вытаскивая из уже знакомого мне логова. Я не сопротивлялся, сил не осталось даже на это. Меня тащили, словно ненужный мешок с гнилью, обтянутый тряпками, затем подняли, будто бесформенное бревно, и с силой швырнули в телегу.

Голова ударилась о твёрдую древесину, перед глазами полыхнул белый свет, на миг всё погасло, но затем мир вернулся, но уже перевёрнутым, качающимся в ритме грубых движений. Я скользнул по полу телеги, беспомощно перекатываясь, пока меня не перевернули лицом вверх.

И тогда я увидел его, хозяина логова где я провел не так много времени.

Те же безумные, выцветшие глаза, утонувшие в запёкшихся, грязных тряпках, взгляд – кривой, испуганный, но в то же время полыхающий странным огнём, будто наслаждающийся происходящим. Он что-то шептал, едва шевеля губами, но я не разобрал слов.

А затем, не задерживаясь, ещё раз бросил на меня последний взгляд, резко развернулся и, спрыгнув с телеги, зашаркал в сторону, исчезая в мраке.

Я попробовал приподняться, но тело осталось неподвижным, будто изношенная, выжатая оболочка, лишённая сил даже на попытку сопротивления. Оставалось только смотреть вверх, в пустоту, на темноту, заполнившую каменные своды, что давили сверху, сжимали, превращая пространство в бесконечную тесную ловушку.