Однако когда Эл стал считаться, касса начала безбожно минусовать. Он посчитал один раз, потом другой. На третий раз он ударил себя по лбу:

– Твою мать! Ну что ж за лажа… Ты прикинь, я ему порево как обычный диск продал – не по той цене… Теперь я не то что не в плюсе, так ещё из своих добавлять придется!

У него тогда был настолько жалкий и растерянный вид, что я с трудом удержался от смеха.

Я улыбнулся, вспомнив то происшествие… В сущности, Эл был хорошим человеком. Да и перефразируя одного литературного мученика, мне хочется сказать, что плохих людей не бывает… Секунду поколебавшись, я всё-таки принял его предложение, ограничившись лишь одним условием – мы сядем обедать в ближайшем месте.

Этим местом оказалась закусочная сети быстрого питания. Что, в общем, меня устраивало по всем параметрам – кормили довольно сытно и, самое главное, недорого. Эл заказал себе солянку и кофе, а я – полноценный обед из маленькой порции невозможно острого супа харчо и тефтелек с макарошками, залитыми восхитительной ароматной подливкой. Проводив взглядом официантку, мой приятель достал мятую пачку сигарет и закурил. Я предпочел отвернуться. Свободно бросать курить мог позволить себе лишь такой гений, как Марк Твен.

– Нет ничего лучше, чем сытно пообедать, – глубокомысленно изрек Эл. – Ну, разве что только трах. Но тогда это должен быть хороший, отменный трах.

Я ничего ему не ответил. Не то что отменного, но даже обычного траха, у меня не было уже довольно давно. Но Эл, как назло, продолжил развивать свою мысль:

– А такой трах случается только по любви… Вот ты знаешь, ни с кем мне в жизни так не было хорошо, как с Ликой. Ты себе и представить не можешь, что мы с ней вытворяли в постели, – Эл присвистнул. – Закачаешься… Жаль, конечно, что ей вожжа под хвост попала. Вынь да положь, давай поженимся… Как же все эти бабы бывают тупы, правда?

– Ну… – протянул я. – Это с какой стороны посмотреть. Вот, если ты, к примеру…

– Я, кстати, через пару недель к ней собираюсь, – перебил меня Эл, не дав мне закончить мысль. – Она сейчас там живет. На юге, – он махнул рукой. – Вышла всё-таки замуж за Шкипера… Да и правильно! А я поеду, расслаблюсь, отдохну… Сама, между прочим, предложила, – подмигнул он мне, ехидно хохотнув.

Я пристально посмотрел на Эла. Несмотря на исполнившиеся двадцать семь, он был совершенной копей себя самого шестилетней давности: та же легкая щетина с налетом откровенной маргинальности; те же хитрые глаза; те же малюсенькие, словно оспинки, шрамы на лице – результат автомобильной аварии, когда разлетевшееся боковое стекло впилось сотнями острющих когтей в его щеки, лоб, подбородок и нос. Из сильных изменений я бы назвал лишь наличие дредов – его некогда коротко стриженые ярко-рыжие волосы теперь представляли собой фонтан кирпичных экскрементов, растущих из головы. Но, по понятным причинам, я ему этого, конечно же, не сказал. В остальном, Эл оставался все тем же. Но только внешне…

Как мне показалось, его внутренний мир претерпел большие перемены: поменялась жестикуляция, появились незнакомые интонации в голосе… Он перестал быть мальчиком, но нет – не повзрослел. Он просто изменился. Похоже, наркотики оставили в его душе глубокий след.

Зачем же судьба так сильно испытывает нас? Почему человек не в состоянии прожить свою жизнь без потрясений и печали?

К слову, насчет испытаний: проснувшись в тот день утром, я понял, что у меня никак не получится избежать всяческого рода проблем и неурядиц – будильник по какой-то лишь ему одному ведомой причине не зазвонил. И, когда мама с вопросом: «Сынок, ты часом не заболел? Чего на работу не встаешь?», – зашла в мою комнату, до выхода мне оставалось около трех минут. Я вскочил как ошпаренный, начал метаться по квартире, мигом оделся и выскочил на улицу, даже не успев позавтракать, не говоря уже о том, чтобы собрать еды с собой, и поэтому мне пришлось идти на обед. А отсутствие зонтика заставило бежать бегом, что привело меня к встрече с Элом.