Я помню, в тот день шел дождь. Нет, не дождь это был, а настоящий потоп, стена воды, смывающая все на своем пути, жутчайший ливень, к которому я оказался совершенно не готов. Ещё вчера встроенный в браузер плагин премиленько показывал мне иконку солнышка и циферку «+21», а сегодня днем с оттягом вдарила самая что ни на есть натуральная гроза. Первая за этот год.

Перескакивая стремительно разрастающиеся лужи и водные запруды, неуклюже лавируя между потоков, с ревом вырывающихся из водосточных труб, я, стараясь не наткнуться на хищно растопыренные спицы слепых зонтиков, спешил в свой обеденный перерыв за шавермой. Честно признаюсь, желания вылезать из офиса в такую погоду не было никакого – снаружи было слишком мокро, слишком противно, слишком гадко и мерзко. Но сидеть и с урчащим желудком слушать, как коллеги обсуждают бизнес-ланч, хотелось ещё меньше. Все-таки мою тушку весом в добрую сотню килограмм надо снабжать соответствующим питанием.

Именно поэтому я с видом ужаленного пчелой оленя несся к знакомой будке с призывными лозунгами «Хычины. Беляши», где буквально нос к носу столкнулся с Элом. Он стоял, низко наклонив голову, скрытую под капюшоном, с которого стекали несколько плотных струек воды, и безнадежно пытался прикурить. А я же его попросту не заметил. Потревоженный таким абсолютно не галантным способом, Эл выдал трехэтажное выражение, и в тот момент, когда мой куда более изощренный ответ был уже готов сорваться у меня с языка, наши взгляды встретились.

– Старик, – Эл выплюнул сигарету и схватил меня за рукав. – Сколько лет, сколько зим…

– Здаров, – сказал я, несколько глупо улыбнувшись. Вода лилась по лицу, попадала в глаза, мне постоянно приходилось вытирать ее с губ и стряхивать нависающие капли с носа, и совершенно не грела мысль провести ещё несколько минут под дождем пусть в дружеской, но всё же лишенной всякого смысла беседе.

– Ты куда так летишь? Чуть было меня не растоптал… – осклабился Эл.

– Ты извини, у меня обед… – развел я руками.

– Понимаю… – согласился Эл. – Слушай, а давай вместе пообедаем. Я, кстати, ничего с утра не ел. Тут рядом есть какие-нибудь местечки прикольные?

Во мне тут же не на жизнь, а на смерть сцепились два желания. Первым было – послать Эла куда подальше, потому что меня не радовала мысль плестись с ним по ливню до какого-нибудь кафе, пить там чай втридорога, а потом ещё раз промокнуть по дороге назад. С другой стороны, поговорить нам, в принципе, было о чем. Мы с ним не виделись лет шесть – с тех самых пор, когда он торговал пиратскими дисками в одном полуподвальном помещении, а я терся в канцелярском магазинчике наверху, добывая себе лишнюю копейку в роли продавца-консультанта.

Тогда рабочий день Эла был длиннее моего на час, и я, закрыв магазин, спускался к нему и проводил этот час за бутылочкой—другой пенного напитка, болтая о всяческих пустяках. Потом Эл подбивал кассу, и мы вместе шли до метро, где наши пути расходились.

Однажды (в небе тогда светило теплое осеннее солнце, пахло прелой листвой и веяло какой-то особенной свежестью), я под характерные звуки, доносящиеся из полиэтиленового пакета с незатейливой надписью «пиво», спустился в подземное царство своего друга.

– А мне жутко фартит, – заявил он, отхлебнув солидную часть из тары зеленого стекла. – Представляешь, приходит сегодня один мужик. Весь такой в костюме, с барсеткой… Деловой, короче. И просит он фильмы для взрослых. Ну, и чтоб там… и тут… и вот тут было… – Эл наглядно показал руками, что имел в виду покупатель. – Значит, даю я ему несколько коробок, он выбирает три диска и сует мне купюру. А у меня как назло сдачи нет. Я ему говорю: «Извините, Вы не сходите разменять?». А он рукой махнул, сказал: «Не надо», – и ушел. Так что теперь у меня хороший бонус к окладу.