Я подошла к нему ближе, достав из клатча пять фунтов. Осторожно наклонилась и протянула ему деньги.

Но не успев оглянуться, Брэндон повторил за мной.

– У тебя доброе сердце.

– В этом нет ничего сложного. Для нас это просто бумажки, а для него возможность встать на ноги.

Глаза парня заблестели от слез. Он поклонился в знак уважения, а затем попросил разрешения в знак благодарности исполнить для нас песню.

– Станцуешь для меня, Одри? – Брэндон поднял на меня свой взгляд в ожидании ответа.

– Прямо здесь?

Но я никогда не танцевала для него одного. Доверить ему часть себя слишком рискованно. Так я могла открыться ему намного больше, чем через разговоры по душам. Танец интимнее слов. Порой он может рассказать историю, касаясь искренности и надежды.

– Я давно не помню, какого это, когда ты живешь на сцене. Прошу.

Он был прав. Брэндон не пропускал ни одно моё выселение. Я видела его всё время на первых рядах в черном костюме с ослепительной улыбкой. Тогда у меня плохо получались многие движения и я была сильно скованной. Сейчас же я танцевала идеально. Ошибки случались мимолетно и особо не привлекали к себе внимания.

Меня не пугали люди, проходящие мимо нас. Здесь было что-то более глубокое.

– Хорошо, – в конечном итоге я сдалась. В его присутствии невозможно было идти наперекор.

Атласное платье до колен сидело прямым кроем на моём теле. Оно не должно было сильно развиваться по ветру. Из привычных каблуков я всегда выбирала розовые или бежевые балетки с бантиками. Они чем-то напоминали пуанты, и не так сильно давили на стопу при движениях. Основной и важный пункт для каждой балерины, когда её ноги постоянно заклеены пластырями.

Я подмигнула музыканту, и вот уже спустя пару секунд заиграла знакомая мелодия. Под перебой  струны зазвучали слова из песни «Landing in London» 3 Doors Down. Она не просто чувствовалась, но и полностью изображала Лондон таким, каким он был на самом деле – строгим, мрачным, сдержанным, но предельно нежным и мягким.

Ступив на носочки, я сделала небольшой проход из одной стороны в другую. Руки плавно скользили по воздуху, словно поглаживая его. Я старалась не так высоко поднимать ноги, чтобы не выходить за рамки своих возможностей в коротком платье.

Мне нравилось вслушиваться в музыку и отдаваться навстречу движением. Включать собственное воображение, а не следовать я чьим-то определенным правилам.

Я осторожно прокрутилась вокруг себя, и слегка изогнулась. Руки делали волну, когда я ступала по плиткам, как по отметинам на сцене. Можно было забыть про арабески и прыжки, но я всё же сделала несколько «па де ша» и «бризе».

На одном из поворотов, меня подхватил Брэндон.  И вот мы уже вместе кружились около брызгающих фонтанов. Он поднимал меня за талию и кружил в воздухе, как пушинку. Его сильные руки удерживали меня, пока я непрерывно улыбалась и смеялась с ним в унисон.

Мне хотелось продлить эти мгновения. Поставить на паузу и пересматривать на плёнку до тех пор, пока не надоест. Не помню, когда я чувствовала себя такой счастливой. Рядом с ним.

Казалось, что он больше не мог встать у меня на пути, но вновь ворвался в мою жизнь, как стремительный ураган.

– На тебя можно смотреть вечность, – прошептал Брэндон, когда он притянул меня к себе.

Мы вместе пытались отдышаться. Его губы находились меньше чем в ярде от меня. Глаза бегали по его кофте, лишь бы не смотреть на них. Однажды мне стоило это ошибки. Но я бы повторила её снова.

Внезапно на плечи упали первые капли дождя.

– Нам пора.

Я отстранилась и Брэндон тоже сделал шаг назад, но в этом жесте не было никаких недопониманий.