Я улыбнулась себе в зеркало, затем спохватилась и начала торопливо приводить себя в порядок. 
Мой дорожный костюм был не единственным в багаже! Имелось и приличное вечернее платье! Надо же, пригодилось… 

4. Новые двери

- Вы произвели фурор, милочка, - доверительно шепнула мне мадам Дин, когда мы вышли из-за стола после ужина и направились в музыкальный салон, - многие молодые джентльмены с вас глаз не сводили. 

- Ну что вы…

Я натурально покраснела и отвернулась. 
То, что на меня смотрели, я и сама успела заметить. И, честно говоря, не находила  в этом ничего хорошего. 

На меня всегда смотрели. И ни разу это не принесло добра. 

Мой отец держал небольшую гостиницу на въезде в Руан. Место хорошее, прибыльное, семья не бедствовала, и меня даже  отправили учиться в закрытый пансион для девочек, в пригород Парижа. Для нашего сонного городка это было в новинку, обычно девочки обучались в домашних условиях. И выходили замуж, едва им исполнялось шестнадцать. 
Но я была любимой дочерью, и отец захотел дать мне самое , по его мнению, лучшее. 
Рассчитывал, что с манерами, которые привьют в пансионе, с хорошим образованием я смогу удачно выти замуж. 
Ну что же, он прогадал. 

В пансионе  меня заметил Артур Сен-Жан, преподаватель танцевального искусства. Он был учеником самого Мариуса Петипа ( главного постановщика Санкт-петербургского Императорского Российского Балета, прим. автора), обучался в России. 
Я ему показалась перспективной девочкой. 

Так началось мое заболевание балетом, стоившее мне, в итоге, семьи, любви, да и самой спокойной и такой привычной жизни. 

Я уже с детства была упорна в достижении целей, а это, пожалуй, главное качество для балерины. Кроме определенного физического склада и гибкости тела, конечно. 
Я занималась по нескольку часов в день, падая и вновь поднимаясь. Смотрела фото знаменитых русских балерин, один раз, когда мне едва исполнилось шестнадцать,  даже сбежала вместе с Артуром в Париж, смотреть выступление известной французской труппы. 
Артур морщился и говорил, что до русских им далеко, но я была заворожена. 
Танцовщицы летали по сцене, словно волшебные бабочки, невероятно легко и воздушно,  не верилось,  что они живые. 
Я потом часто вспоминала этот наш побег с Артуром в другую жизнь. 
И свое окончательное решение – добиться такого же успеха. 
Так же летать по сцене под чудесную музыку знаменитого русского композитора. 

В итоге, когда я завершила обучение в пансионе и должна была вернуться домой, чтоб выйти замуж… Отец нашел хорошего жениха, сына владельца местной фабрики по производству ниток.

Я не вернулась. 

Просто вышла за ворота школы, имея на руках документ о завершении образования и метрики, доказывающие, что мне есть восемнадцать. 
Наверно, отец мог бы начать меня искать, мог бы заявить в полицию о пропаже… 
Но я накануне написала ему письмо, где попросила прощения и благословения. И уехала, не дожидаясь родительской реакции.
Скорее всего, в ответ я бы получила личное присутствие отца, вместе с проклятиями и наказанием. 

В Париже полным ходом шел технический прогресс, женщины добивались права получать высшее образование, работать наравне с мужчинами в таких истинно мужских профессиях, как юриспруденция и медицина. 
Женщины работали на фабриках, водили машины, даже руководили печатными изданиями…

А в провинциальном Руане, всего в паре часов езды от Парижа, по-прежнему женщина воспринималась, как придаток к мужчине. Как домохозяйка, без права на свое мнение. 

Я понимала:  если вернусь обратно, то отец заставит выйти замуж. 

Замуж я не хотела.