До сих пор не изменилось название газеты, хотя сам путь, несомненно, а особенно здесь, уже имел логическое завершение. Писали в эту газету только благословлённые главой района статьи, покрытые дешёвым канцеляритом, как прокажённый струпьями проказы. А Ника, как пишущий человек, даже немного пугала. Что она там напишет? Писательство для сельских жителей было делом недостойным, блажью. И писателей они считали недолюдьми, а на самом деле, силу слова никто не отменял. И Нику стали немножечко бояться. Мало ли какой сор из избы она вынесет?

Единственное живое в этой газетенке были интересные заметки библиотекаря из хутора Апасово, некрологи, да объявления о досуге.

Вернувшись в Надеждино на сорок третьем году своей жизни, Ника занялась работой над книгой, которую писала непозволительно долгое время, подобрав массу уникальной информации, добываемой много лет по крупинке, по фразе, по завалящей бумажке, по случайно сохранившимся архивным документам.

Только одно могло её остановить: какое-то другое важное дело. И Ника в этом военном году это важное дело нашла …

Здесь, на границе, её больше не занимали просто сюжеты и истории. Сейчас закольцевались события и судьбы, слиплись, склеились, спеклись вместе два ржавых меча, между которыми нельзя было продернуть и волос.

Нике казалось, что вместе с новым годом жизни, вместе с объявленными боевыми действиями, начинается долгожданный, и вместе с тем, раздвигающий континенты всемирный потоп и она в этом потопе отнюдь не щепка, а один из ковчежцев, содержащий в себе нечто ценное для будущего.

Словом, она поняла, что этот кусок суши, за который уцепились её корни, для неё бесценен.

И опасность велика, и теперь он бесценен втройне.

В конце мая она собрала вещи и отбыла из Москвы на приграничную территорию и теперь, когда подошёл июль, окончательно привыкла к тому, что окружало её каждый день.

Да, её окружал дрожащий воздух тревоги и предчувствия. Но это был воздух родины, и она не понимала, почему могла не дышать им раньше.

Весной 2022 года, Заяц придумал для дочки Любочки забаву. Если самолёт летит и за ним пишется дымовая буква «V» – это значит к дождю, а если «Z», то к солнышку. На самом деле не было никаких знаков, но полоротой, белобрысой дочке было интересно.

К лету местные жители привыкли к тому, что над речкой низко пролетали заряженные «сушки» на Чугуев и Сумы, они никого не пугали, но будили, потому что ранний полет поднимал сразу и тут же к окнам. Кто там? Свои, или хохлы напали? За год с лишним прекратили и вовсе бояться. Никто не уехал, не убежал. Да и как бросить хозяйство? Пусть это уже не то хозяйство, что водили деды и прадеды. Даже в оккупацию не уходили отсюда, разве только за речку. Да и не пугали никого украинские братья. Они ведь родня, тут граница рядом. Кто посмеет своих бить?

Огородов никто не бросил, провидя тяжелую и голодную зиму и предчувствуя, что самые нехорошие прогнозы ещё сбудутся. Вот только это извинительное название: «СВО» сильно раздражало людей. Тут их несколько лет готовили к войне, а вместо войны так и тянулось это странное «СВО». И как это понимать? С войной проще и яснее, не особо, конечно, ясно, кто на кого и зачем, но, зная про войну, понятнее, чего ждать. А уж когда с телевизора вещали, что враги – это их родственники «вон оттуда», из-за плетня, так совсем смеялись. Нет, это кто угодно, но не они! Потом уже, когда начали утюжить приграничье с украинской стороны, у многих возник вопрос: почему, кто враг? Но никто не давал ответа, кто враг. И об этом предпочитали здесь молчать.