Хотя я мало верю в действия полиции по нашему спасению. Судя по последнему случаю в январе 2012 года ни один охранник не дёрнулся, когда эритрейцы убивали на вулкане Эрт Але туристов. Там ты находишься на свой страх и риск, там ты сам себя бережёшь. Кстати, всего около 1000 человек ежегодно посещают это крайне суровое и необычное место. Поэтому буду рассказывать про Данакильскую низменность, которая меня взорвала эмоциями и покорила мощью своей стихии. Подобное состояние в последний раз испытала в чилийской Атакаме. Тогда считала себя героиней, очень собой гордилась и долго не могла забыть чудеса Альтиплано, точно, как и сейчас вулканы Эфиопии. Я была там, куда попадают единицы, я видела то, что суждено не каждому.

***

Утром за мной заехали. Пока собирали людей в Данакиль, я ждала в центральном туристическом офисе. Ведь все агентства в Мекеле свозят своих клиентов в одно место, чтобы единым караваном в несколько машин выехать в земли афаров – народа Эфиопии исповедующего ислам. Именно через их регион лежал наш путь, где 80% населения мусульмане, в то время как в округе Тиграй проживают 90% православных христиан и коптов.

Как везде в мире разные религии трудно уживаются рядом, вот и здесь они просто терпят друг друга. Всего 14 лет назад правительству Эфиопии удалось наконец договориться с афарами на проезд по их территории иностранных туристов «сомнительной веры» в сопровождении эфиопских христиан, которые выступали в роли водителей, гидов, поваров для нас, иноверцев. В одну из самых суровых низменностей нашей планеты пошли джипы с первыми экстремалами.

Моя группа не была первой и состояла из пяти человек. Пара из Москвы – Владимир и Галина – среднего возраста, семейная пара молодых австралийцев и я – обычная астраханка. Москвичи оказались разговорчивыми, интересными людьми, как будто давно мне знакомые.

Выехали на двух внедорожниках. Их четвёрка в одной, а я – как одиночка – во второй, хозяйственной машине. В заднем отделении мы везли упаковки с питьевой водой, газовый баллон для походной кухни, спальные мешки в мешке, матрасы. Верхние багажники у обеих машин были заставлены жёлтыми канистрами с бензином и водой, завалены тюками с неизвестным содержимым.

Предстояло заехать в одну из деревень, чтобы объединиться с другими участниками мероприятия. Но по дороге машина под москвичами сломалась, а оттого произошла задержка, пока они пересаживались ко мне, освободив себе пространство в салоне. Разумеется, в означенной деревне нас уже не ждали, и поехали мы в тесноте, да не в обиде до самой афарской долины, до деревни Берахила. Это далеко, половина пути до пустыни Даллол с одноимённым вулканом.

Совершенно обворожительные окрестности с красными горами, зелёными, серыми, невиданными мною доселе пустынными растениями вызывали непреодолимое желание задержаться среди раскрашенных холмов и обойти оазисы удивительных колючек.

Берахила лежала в долине. Ещё издалека увидела шеренгу белых машин, которые ждали нас, выстроившись у местного рынка. Круто поднимая пыль, мы въехали в поселение. Пыль в Эфиопии знатная, тяжёлая, плотная, трудно уносимая ветром. Пыль преследовала меня повсюду, от неё нельзя спрятаться или убежать, ею приходилось дышать, её уставала глотать, от неё спасения не было. Клубами, вихрями, смерчами несёт её по пустыне. Эфиопы к пыли привычные, а афары более других. В деревне я встретила их впервые. Хоть и говорят, что они жестокие и своенравные, а мне афары показались обычными людьми, только женщины в чёрных балахонах и платках. Ну так мусульмане!