Я протянул блокнот рыжеволосой незнакомке, и она прижала его к себе, будто это была самая дорогая в ее жизни вещь. Девушка присела на свой диванчик, не торопясь расставаться со своими рисунками, и о чем-то отвлеченно задумалась. Она совсем не заметила, как я без приглашения уселся напротив нее за маленький столик, проявив тем самым невероятную бестактность. Просто я не мог оставить без внимания ни девушку, ни то, что создавала она простым карандашом на плотной бумаге цвета топленого молока.

Я без зазрения совести рассматривал незнакомку, пока та пребывала в какой-то далекой прострации, и боялся даже пошевелиться, чтобы не спугнуть ее, ведь опасался быть вышвырнутым со своего незаконно места. Однако переживал я напрасно.

Жизнерадостная официантка поражала своей быстротой, с которой не только как длинноногая лань перемещалась по залу, стилизованному под африканский колорит, но и с которой выполняла заказы.

– Ваш кофе, – радостно сообщила она, поставив на столик большую черную кружку.

– Спасибо, – улыбнулся я ей в ответ, и тут же почувствовал, как безразличен мне этот юный напористый флирт блондинки, которым каких-то минут десять назад, я непременно бы воспользовался, непринужденно продолжив с кокетливой девчонкой разговор, без зазрения совести попросив ее телефон. Сейчас же мой интерес привлекала совсем другая.

Передо мной сидела, безусловно, привлекательная девушка, не из тех, которые смывая свой макияж и выпрыгивая из дорогих ярких шмоток, становятся просто пластиковыми куклами без лиц и каких-то особенностей, а из тех, что просто рождаются красивыми. Они и днем и ночью прекрасны, во что бы не оказались одеты, и сколько бы косметики не нанесли на лицо. И такие девушки не просто предмет страсти и обожания, они, как мне всегда казалось, слишком недосягаемы. Но вот что удивительно, прельстила меня в ней совсем не внешность. Какое-то совершенно не объяснимое притяжение возникло у меня по отношению к человеку, которого даже не знаю. Я увидел в ней невероятную целостность, и ни за что не хотел упустить шанс прикоснуться к этой незаурядной индивидуальности.

– Правда, не стоило, – девушка, наконец, вернулась из густых дебрей своей задумчивости. Она, немного разнервничавшаяся из-за произошедшей ситуации, получив назад свой блокнот, стала спокойнее и дружелюбнее, и это еще больше подкупило меня. Не застенчивая со странностями недотрога, а взрослая владеющая собой девушка, но не без своих страстей. И это невероятно.

Она выглядела совсем молодой в этом своем синем свитере и длинной шифоновой юбке, года на двадцать два, хотя думалось мне, ей было немного больше. Во всем облике незнакомки таилась легкая сдержанность не то природой подаренная ей, не то навязанная какими-то сложными обстоятельствами. Я не мог этого прочитать в девушке, как и многое другое, и оттого все сильнее входил во вкус. А еще, мы почему-то сразу перешли на «Ты».

– Я вдвойне виноват. Разлил твой кофе, да еще и заглянул туда, куда не следовало заглядывать. Скажи, почему ты прячешь рисунки? – отчего-то мне казалось, что не от скромности девушка утаивает свой талант, на то имеется куда более весомая причина.

– Это долгая история, и она вряд ли покажется тебе интересной. Кстати, кофе здесь просто отвратительный, – незнакомка отпила из моей первой кружки еще горячий напиток, и поморщилась.

– Да, это точно, кофе в этом заведении просто ужасен, – я не мог не согласиться с ней. – Почему же ты тогда его заказываешь? – Спросил я, ведь сам-то это делал, лишь из соображений экономии.

– Потому что он особенный, – девушка задумчиво посмотрела в окно, и я понял, она уже не первый раз вот так засматривается на улицу, находящуюся от нее на расстоянии вытянутой руки, за стеклом. – Ощущая этот вкус, я знаю, что нахожусь сейчас именно здесь. Даже если не смогу видеть однажды, отвратительный кофе из «Льва» я всегда распознаю.