Кормилица хотела было рассказать купцу, что она сама тоже из двойни, но после таких слов передумала. Еще и ее ведьмой объявит. А ей в ведьмы никак нельзя. Она со своего жалования родным помогает, да и детей кормить ей надобно.

Петр Иванович осторожно положил сына в колыбель.

- Чего стоишь, как истукан! Я сказал, неси девчонку прочь!

С этими словами купец вышел из комнаты. А кормилица побежала с хныкающей девочкой к купчихе.

- Матушка, матушка, - закричала кормилица, влетая в комнату хозяйки с девочкой на руках.

- Чего орешь? – преградила ей путь Аксинья, - хозяйка заснула, а ты разоралась тут.

- Да, как же это, Аксиньюшка Ивановна, - запричитала женщина шепотом, - хозяин приказал избавиться от малютки-то. А ты посмотри на нее, на крошку, ведь красавица-то какая!

Аксинья взяла девочку и поднесла к свету. Девочка смотрела на нее большими глазенками, тихонько хныкала и готовилась уже зареветь в полный голос.

- Покорми ее, - приказала Аксинья, - сядь здесь, мне подумать надо.

- Аксиньюшка, кто здесь еще, - донеслось с кровати. – Что-то случилось?

- Да ничего серьезного, матушка, - проговорила старая служанка, присаживаясь около купчихи. Тревожить хозяйку Аксинье очень не хотелось, но без нее она не могла решить, как поступить с ребенком.

- Тут такое дело, матушка, - замялась она.

- Ну, говори уж, - проговорила раздраженно купчиха, - все равно не сплю.

- Петр Иванович приказал от девочки избавиться.

- От какой девочки?

- Вашей девочки, той, что ты с мальчиком родила.

- А я про нее и забыла! Восьмая девчонка ведь! Ну и что с ней там не так?

- Хозяин говорит, что ее тебе дьявол подкинул, матушка, и поэтому ее надо в церковь снесть, - подала голос кормилица, - а девочка такая ладушка! Вот посмотри сама!

Кормилица хотела было поднести младенца к постели, но купчиха ее остановила:

- Раз хозяин так решил, значит надо выполнять! Ко мне то ты чего пришла? Я одного ребенка вынашивала – сына. Ни о какой девочке знать не знаю. Одна женщина – один ребенок! Вот это по-божески! Иди, выполняй, что велено!

Кормилица в испуге попятилась, но остановилась. Она уже хотела, было, на свой страх и риск рассказать про сестру, но Аксинья прикрикнула на нее:

- Ну, чего ты стоишь, иди. Хозяйка и так утомилась нонча, спать хочет!

И женщина вышла из комнаты ни с чем. Как помочь ребенку? Может и правда в церковь снесть? Что там с малышкой будет-то? Кормилице было жалко ребенка.

- К себе я тебя взять не смогу, крошка, - шептала она девочке, мирно посапывающей на ее руках, - что же мне с тобой делать- то?

И тут кормилица вспомнила о Марфе.

«Вот кто мне должен помочь, - подумала женщина, - она принимала малышку, она ее и спасти должна!»

2.2

Марфа ходила из угла в угол пригнув голову по маленькой каморке, когда услышала шепот:

- Марфа! Марфа! Ты здесь?

Марфа подошла к двери:

- Здесь! А кто это?

- Кормилица я. Сейчас я тебя открою.

Снаружи послышался какой-то шум, и дверь чулана распахнулась.

- Марфа, спаси девочку, - прошептала кормилица, пихая в руки Марфы какой-то сверток.

- Что это?

- Дочка это купчихина. Хозяин приказал избавиться от нее, а купчихе она тоже не нужна. И так семь девок растет.

- Как это не нужна, - Марфа из сбивчивой речи кормилицы поняла только одно – девочке грозит какая-то опасность.

- Хозяин сказал, что девочку тебе дьявол подбросил в родах, что не бывает так, чтобы у одной женщины двое детей сразу родилось! От лукавого, говорит, это! Тебя ведьмой назвал, – шептала кормилица.

- А тебе то не страшно ведьму выпускать? – ехидно спросила Марфа.

- Я сама из двойни, - кормилица покраснела до кончиков ушей, - сестра у меня в деревне осталась! Спаси девочку, Христом богом прошу тебя!