– Наконец-то! Первый в моей практике случай бредового психоза на фоне острой сердечной недостаточности. И прямо как в энциклопедиях – иллюзорно-бредовое восприятие действительности, усиленное незнакомой обстановкой, с наиболее характерными фантазиями на тему причинения ущерба, отравления или ревности. Расскажешь подробнее? Пригодится для статьи.

Я замолкаю и надуваюсь, точно обиженный малыш. Бас, не переставая ухмыляться, погружается в медицинскую подоплеку параноидальных состояний. Вскоре возвращается Лика с тремя большими стаканами ароматного чая. Я вдыхаю запах жасмина и сенчи, смотрю, как лучший друг и любимая жена сидят в соседних креслах и с заботливой увлеченностью обсуждают мое здоровье, и тревога постепенно отпускает. Может действительно разговор тот мне вовсе привиделся или я все понял не так?

Из крови и семени, из боли и страданий родится первый росток. Он нальется силой и пробьется в мир. И не узнает он другой жажды кроме жажды жизни. И не примет других границ кроме своих желаний. И отдаст все добиваясь цели любой ценой. И познает молодая поросль его силу и жажду, желанья и цели как свои. (Замок Комб, графство Уилтшир, 326-й год от первого ростка, цветение, первая лунная четверть)

Лучший друг рассмеялся мне в лицо. Родная мать посоветовала посетить психолога. Начальник предложил взять отпуск после болезни. А я не уверен в собственной правоте, но подслушанный разговор свербит, превращает в мнительного одержимого безумца. Подозрительные странности мерещатся в бытовых вещах.

– Тебе добавить сахар? – спрашивает Лика за завтраком, и я отрицательно мотаю головой, но втихаря подслащиваю кофе прихваченным из кафе рафинадом.

– С чем сделать сэндвич? – интересуется жена, как всегда, собирая мне ланч-бокс на работу.

– Мы с коллегами сегодня тестируем новый фудтрак. По слухам качественный фьюжн на тему ориентальной кухни, – вру не краснея, но Лика согласно кивает:

– Звучит интересно. Понравится, захвати что-нибудь и нам с Полиной.

С момента выписки из больницы я пристально слежу за каждым шагом жены, но день за днем она ведет себя как обычно. Готовит, прибирается, ездит в магазин, строчит в мастерской – шьет всякие домашние мелочи – полотенца, скатерти, салфетки. Но лучше всего ей удаются текстильные звери – клетчатые зайцы, нелепые полосатые слоны, пухлые лисы в крупный цветочек, длиннохвостые птицы из разноцветных лоскутов… Говорят, их очень любят малыши – в обнимку с любимой игрушкой крепко спят и не капризничают. А престарелые одинокие матроны заказывают вышитые подушки – якобы сны на них яркие, живые, юные – не грезы, а отдохновение души. Мастерская жены – территория, где я бываю редко, но подозрения гонят меня в это царство ниток, тканей, булавок и швейных машин. Лика удивляется, когда субботним днем я оказываюсь в дверях с пакетом круассанов из кондитерской в центре. А я лихорадочно шарю взглядом по полкам, подмечаю каждую деталь, особенно внимательно рассматриваю здоровые портновские ножницы, точно прикидываю, как нежные руки жены хватают их и метким движеньем вонзают в мое заходящееся от ощущения опасности сердце.

«В ночь убийства на небе взошла кроваво-красная луна», – таинственный хриплый голос пробирает до мурашек, я вздрагиваю и чуть не роняю бумажный пакет.

Лика с еле заметной улыбкой выключает колонки и на мой вопросительный взгляд поясняет:

– Криминальный подкаст. Ты же знаешь мою любовь к детективам.

Мнительный внутренний параноик озирается с повышенной тревожностью.

– С кремом? – спрашивает Лика, кивая на пакет, и откладывает пяльцы с незаконченной вышивкой.