– Если это так сложно, не утруждайся! – и тяну руку за вырванной из гримуара страницей. Но Бастиан отдавать не спешит. Разглаживает заломы, вчитывается в текст и озорно подмигивает:

– Признавайся, у какой престарелой хиппи ты спер этот дневник девичьих грез?

На скомканном листе – состав тонизирующих травяных папирос, порнографическая картинка по мотивам Камасутры и подробный разбор сексуальной активности согласно фазам луны. Насмешливый тон друга заставляет меня пожалеть о решении привлечь Баса к расследованию.

– Эта француженка была знойной штучкой! – Себастиан переворачивает бумагу вверх ногами, от чего поза людей на рисунке становится с трудом выполнимой и опасной для здоровья. – И, судя по почерку, весьма эмоциональной и эксцентричной особой. Так где ты раздобыл этот кладезь женских секретов?

Я подозрительно щурюсь, прикидывая последствия чистосердечного признания. Бас, меж тем, рассматривает бумагу на просвет.

– Ну, могу разобрать, здесь то ли герб, то ли водяные знаки, – приятель протягивает мне лист, и я тоже вижу причудливые узоры. Только в отличии от Кёрна мгновенное их узнаю – стебель ежевики, тещина тату – не только на спине и обложке гримуара, но и клеймом на каждой странице.

– Я однажды встречал подобное, – Бастиан задумчиво замолкает, точно не уверен, можно ли мне доверять. И я с удивлением понимаю, как мало на самом деле знаю о своем друге. Ведь что нас, по сути, объединяет? Детство и юность, двадцатилетней давности, встречи несколько раз в год за бокалом пшеничного ламбика*(сорт бельгийского пива), да традиционный уикенд на взморье в канун дня рожденья Баса. Но в этот майский полдень, в стерильном чистом кабинете доктора Кёрна я отчаянно нуждаюсь в том, кому могу верить полностью, безоговорочно и без оглядки.

– Паранойя не отпускает, – хмыкаю нервно и принимаюсь щелкать кнопкой авторучки. – Помнишь, тот разговор между Ликой и Викторией?

На сей раз Себастиан не смеется. Смотрит на меня с врачебной серьезностью и, подозреваю, жмет под столом тревожную кнопку вызова крепких санитаров.

– Влад, ты не пробовал поговорить с женой? Думаю, Лика заслужила уважение и доверие значительно больше, чем одинокий шут, прячущийся от ответственности в провинциальной глуши.

Я замираю, ошарашенный неожиданной откровенностью. Бас усмехается – горько, обреченно и, не давая мне опомниться, продолжает:

– Ты женат на лучшей женщине, которую можно пожелать. Доброй, заботливой, умной. Но вместо того, чтобы проводить время с ней и дочерью, травишь себя теориями заговора.

Червь сомнения с упоением вгрызается в мое воспаленное сознание и заставляет спросить:

– Бас, и давно тебе нравится Лика?

Доктор Кёрн округляет глаза и скрещивает на груди руки:

– Ты совсем идиот, или умело прикидываешься? – спрашивает, поднимаясь в полный рост. Мне приходится встать следом. И хотя у меня определенное преимущество в сантиметрах – Басу приходится смотреть снизу вверх – ощущаю себя нашкодившим школяром на ковре у директора.

– Завязывай с беспочвенными подозрениями, это заставляет меня беспокоиться о твоем психическом здоровье. Я выпишу успокоительные. Как твой друг и врач прошу – поговори с женой. И рекомендую посетить психиатра, – врач черкает что-то на отрывном листке и вручает мне, – вот телефон. Для тебя освободят время, я предупрежу. Но хотя человеческие души в отличие от сердец не моя специализация, позволю заметить – кризис среднего возраста каждый преодолевает по-своему – одни меняют работу, другие жену, третьи впадают в депрессии. Некоторые, как ты, подходят творчески, выдумывая проблемы мистического свойства.