– Певчие будут из нашего монастыря. Привезем перед самым приездом митрополита. Все необходимое к литургии я тоже вскоре подвезу.

Приближался праздник. Стараясь доделать, монахи ущемлять себя в ночном сне и даже перекусывали на ходу. Церковь преображалась и, наконец, настал тот день, когда оставалось только убрать территорию.

Но произошла незадача.

Рано утром, прямо в день ожидаемого праздника, к ним примчался монастырский эконом. Выглядел он смущенным.

– Видите ли, братья. Выяснилось, что у нас будет митрополит. Переиграли в последний момент. Сами понимаете: представители, высокие гости и все такое… Настоятель сказал, чтобы вы сами службу провели. Пусть не так торжественно, но престольный праздник пропускать нельзя. А чуть попозже и здесь все торжественно устроим.

Отец Никон недоуменно развел руками.

– А как же с певчими? Что за служба без хора. Без пономарей!.. Вдвоем?..

– Да я все понимаю! Но что делать? Пройдитесь по домам, поговорите с людьми. Наверняка кто-нибудь умеет петь. Церковные распевы кто-нибудь, да слышал. Текст дадите! Вобщем, выкручивайтесь! Если уж с таким делом справились!…

Он обвел руками строительство, быстренько сел в машину и умчался, обдав огорошенных монахов сизым дымом.

Оба посмотрели друг на друга.

– Вот так поворот! – Сказал Феодосий.

– Уж точно! – Подтвердил Никон. – Ладно, пойдем искать людей. Тебе эта половина деревни, – он указал направление. – А мне эта. Может, кого и наберем. Нам надо-то: три – пять человек, не больше.

И они планомерно отправились обходить дом за домом.

Дело оказалось сложным. Сначала приходилось объяснять ситуацию. Потом объяснять, что нужно делать. Потом уговаривать это сделать.

Кто-то отказывался сразу по причине отсутствия голоса и слуха. У кого-то находились срочные дела. Третьи хотя и слышали, как поют в церкви, но не собирались это делать сами. Некоторые просто не открывали двери. Другие выносили мелочь, думая, что монахи собирают на восстановление церкви.

Из всей деревни они не набрали… никого. Можно было обратиться к их знакомому – председателю поселкового совета в надежде на помощь, но он с утра уже умотал в район.

А время между тем шло.

Монахи почти одновременно подошли к церковным воротам: уставшие, грустные и запыленные. Посмотрели друг на друга.

– Давай, брат, сами! Авось как-нибудь с Божьей помощью!

– И то, правда!

Внутреннее помещение церкви встретило их тишиной и ожиданием. Шаги гулко отдавались в сводах.

Зашли в алтарь.

– Ты, батюшка, начинай, – сказал Феодосий. – А я буду возгласы подавать. Петь будем вдвоем. Справимся!

Они переоделись в облачения, привезенные отцом экономом.

Перед царскими вратами прочитали входные молитвы. Совершили проскомидию на жертвеннике, изъяли часть просфор, влили в Чашу вино для причастия. Его потребовалось немного, из расчета всего на двух человек, самих монахов, так как больше причастников не ожидалось. После каждения приступили к самой литургии. Прочитав «Царю Небесный», отец Никон торжественно воскликнул: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа ныне и присно и во веки веков»! На что отец Феодосий громко ответил: «Аминь!»

– Миром Господу помолимся!

После прошений отец Феодосий отвечал:

– Господи, помилуй!

– О свышнем мире и спасении душ наших, Господу помолимся.

– Господи, помилуй

– О мире всего мира, благостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех, Господу помолимся.

– Господи, помилуй.

– О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь, Господу помолимся.

– Господи, помилуй.

Литургия Оглашенных пошла своим ходом.

Затем должно быть пение антифонов.