Он протянул широкую и крепкую руку.

– Разрешите представиться! Василий Иванович! Глава местного поселкового совета.

Монахи встали и с поклоном пожали руку.

– Да вы садитесь-то! Я, вижу, еду вашу прервал.

– Ничего, ничего, – закивали монахи.

Василий Иванович почесал в затылке.

– Только вот что я вам скажу, – начал он без предисловий, словно предупреждая предстоящие просьбы. – С материалом и людьми я вам вряд ли помогу. И не надо мне на совесть давить. Нет у меня ничего! Нет.

– Да мы ничего и не просим, – сказал отец Никон.

– Вы, может, и не просите, так самому хотелось бы помочь. Я понимаю, что делаете хорошее дело. Нужное. А то местный народ совсем одичал. Бога забыли из-за своих огородов. Простых молитв не знают.

– Это плохо, – согласился Феодосий. – Вот для этого и восстанавливаем.

– Я вот всю жизнь в армии прослужил. – Сказал председатель. – Даже коммунистом был в свое время. Хорошо хоть к концу жизни к Богу повернулся. А некоторые так и уходят. Хоть и крещенные в детстве, а по существу – нехристи.

– Это вы правильно сказали, – кивнул головой Никон. – Крещенные в детстве, а в душе – нехристи.

– О-хо-хо! – Василий Иванович оглядел храм. В наступающих сумерках вид у святого места стал еще более понурым и жалостливым.

– Вот что я вам скажу. Вы тут ковыряйтесь, потихоньку. А я что-нибудь придумаю. Во всяком случае, доски подвезу. Некондиция, конечно, но если обтесать – пригодятся. С гвоздями тоже покумекаем. Думаю, правление выделит. Бюджет у нас хиленький, но на такое дело, думаю, что-нибудь найдем.

– Спасибо, очень будем благодарны! Не откажемся ни от чего!

– Ну, и хорошо!

Председатель встал, протянул каждому руку на прощание.

– Молодцы! Хорошее дело начали. А то совсем народ одичал, ну совсем!

Феодосий посмотрел ему вслед.

– Видишь, есть еще добрые люди! Разве с такими не справимся?

Сумерки становились все гуще. На небе стали появляться первые звезды.

– Ладно, посидели – и хватит! – Отец Никон поднялся. – После таких трудов, самое время для вечернего правила!

– И то, правда! – Подтвердил Феодосий.

Следующие дни пошли чередой, как муравьи друг за другом. Восстановление храма отнимало все силы и время. Иногда приходили люди из деревни. Молча смотрели, стояли и уходили, удовлетворив любопытство. В их глазах была пустота. Если бы осуждение или поддержка!.. Равнодушие! Вот, что было самое страшное.

А председатель не обманул: действительно, приезжал несколько раз. Помог с досками и еще кое-каким материалом.

Раз в неделю появлялся эконом. Критически оглядывал выполненную работу, торопил к празднику и, оставив пропитание, быстро уезжал, ссылаясь на занятость. Дел у него, действительно, было много. В монастыре заложили новую колокольню, а колокол планировалось привезти прямо из Москвы: подарок Иерусалимского подворья.

Церковь постепенно восстанавливалась. До конечного идеала было далеко, но что-то уже прорисовывалось. Во всяком случае, исчез прежний дух запустения, и стала появляться та непередаваемая свежесть, которая присуща только святым местам.

Когда отец эконом приехал в следующий раз и привез иконы, их тут же развесили по положенным местам.

Отойдя в центр храма, монахи оглядели свою работу. Казалось, солнце заиграло в высоких церковных окнах. Не верилось, что удалось в такие короткие сроки что-то восстановить, хотя бы не в полной мере.

– Красота! – С замиранием в голосе подтвердил отец эконом. – К празднику можно будет литургию служить. Настоятель сказал, что ты, отец Никон и будешь первым служить, а Феодосий – тебе в помощь.

Монахи поклонились.

– Спасибо за доверие!

Отец экономом удовлетворенно кивнул головой.