– Лейтенант, что с вами? – спросил майор, заставив Демина вздрогнуть от неожиданности и опуститься на землю.

Анатолий не растерялся и мгновенно нашел ответ:

– Блох давлю, товарищ майор.

– Каких блох? – удивился старший офицер.

– Таких вот: прыг-прыг, прыг-прыг. Показать?

Майор опасливо отошел в сторону, уточнив:

– И давно они у тебя?

– Да нет, на днях чайку мертвую на палубе поднял да за борт бросил, а они, эти блохи, с нее успели напрыгать на меня. Вот, теперь и мучаюсь, – очень изощренно врал Демин.

– Я вынужден доложить полковнику Грохотову об этом, – «обрадовал» лейтенанта майор. На этом и разошлись.

Не ожидал Демин, тех последствий, которые произойдут после этой встречи. Вечером последовала баня, где всех обработали какой-то остро пахнущей жидкостью, а одежду прожаривали в металлическом ящике. Ни один из офицеров не увильнул от этих процедур, перед началом которой, полковник обосновал свое решение об обработке всего личного состава Команды тем, что, якобы, у одного из офицеров завелись блохи. Жестко настроенные офицеры долго искали виновника всего переполоха, но тот, поняв, что его никто не продаст и не заложит, тоже, вместе со всеми искал «блохастого» офицера.

Об этой истории вскоре позабыли бы, но однажды на тренировке, употевший рыжий боец, у которого и так сердце болело и требовало признания в вине, взял да и сказал вслух перед нами:

– Соль новую шкуру щиплет, будто снова блохи завелись, – тут он осекся.

Но все ребята поняли, кто был виновником прошлого переполоха.

– Демин, ты помнишь анекдот, как звери сели играть в карты, а Лев и говорит: «Кто будет шельмовать, того будем бить по наглой рыжей морде». Так вот, надавать бы тебе по рыжим ушам за такое дело, – хмуро сказал Фирсов, но, увидев, как трясутся животы, давящихся от смеха друзей, засмеялся и сам.

Все реже и реже появлялся я в каюте моих друзей. Возвращаясь с тренировки, однажды, недалеко от их каюты, навстречу мне вышел Астахов, с которым я не общался несколько дней. Он так же, как и я обрадовался этой встрече и предложил мне зайти к ним в гости. Братья Николаевы отдыхали после тренировки, но не спали. Увидев меня, они дружненько поднялись и по дружески помяли гостя, будто проверяли мою силенку.

– Да ты ничего, справный стал, – улыбаясь во все лицо, шутливо сказал Владимир.

– Ну, с вами-то не сравнить. Мне, пожалуй, в течении всей жизни не накачать такие мышцы, как у вас. Одни плечи чего стоят, раньше говорили – «косая сажень».

– Да тебе, говоря между нами, такие плечи под водой мешать только будут. У тебя вполне нормальное тело дельфина, ты из-за этого, видимо, и плаваешь быстро, недаром всех своих, так сказать, братьев по оружию побил. А как с приемами под водой? – теперь продолжал пытать меня Виталий.

– С этим нормально. Тренер у нас, что надо, Витька Фирсов. Все, что знает и может сам, нас обучил.

– Рад за тебя, да и все мы рады. Конечно, дай бог, чтобы не пришлось в какой-либо катавасии участвовать. Но ведь…. Как говорят – « пути господни неисповедимы», кстати, а в танке-то ты кем? – это пытал меня уже Астахов Дима.

– Да стрелок, стрелок я.

– То есть?

– Наводчик. Люблю я, да и умею стрелять из вооружения танка. Почти всегда в училище «отлично» было, да и здесь, на электронных

тренажерах, все нормально идет. Редко, когда осечка.

Постепенно наш разговор свелся к воспоминаниям о соревнованиях, о «Вооруженке». Астахов, вдруг, слегка оживился, о чем-то вспомнив, и спросил меня:

– Как там твой командир поживает? Ничего не вспоминает?

– Нет. Мне кажется, напрасно ты его недолюбливаешь и сторонишься. Мировой он мужик. Я от него плохого слова не слышал.