Студентка сделала все, как велел Александр Андреевич.

– Здравствуйте, говорит профессор Луганцев, соедините меня со старшим врачом смены… Доктор Спиридонова, вызов на улицу Шаумяна считайте моим, пациентку доставьте в гинекологическое отделение нашей больницы, ее осмотрит мой коллега, заведующий кафедрой акушерства и гинекологии.

Профессор положил трубку и устремил свой строгий взгляд на Белоусову:

– Голубушка моя, ты поняла, почему я тебя назвал дурочкой? – И не дав девушке ответить, продолжил: – Да потому, что ты уже почти врач, а для врача нет срамных органов, все органы важны, без любого жизнь неполноценна. А тебе говорить неудобно. Стыд! Срам! Разве я вас этому учу? Думаю, и другие профессора говорят вам то же самое. Еще раз услышу, накажу, несмотря на нашу дружбу… Сейчас же одевайся и – в гинекологию встречать тетю.

Тетю прооперировали, она через пару недель была дома, племянница ухаживала за ней, а у самой в голове часто всплывали слова Александра Андреевича «несмотря на нашу дружбу… дружбу… дружбу».

Хороша страна наша Россия, прекрасная, просторная, открытая и люди в ней в основном добрые, отзывчивые, однако, среди добрых встречаются еще и добренькие с необыкновенной простотой. Так вот, эти просто добренькие человечки считают, что без их помощи, без их советов человечество может запросто погибнуть. Эти доброхоты знают все и обо всех, потому что передают информацию друг другу почти со скоростью света и каждый, получив новое сообщение, пытается привнести в него свое, рожденное его собственной фантазией, и спешит, спешит передать знакомым и незнакомым, лишь бы поделиться. В народе эти новости метко называют сплетнями, поскольку в них быль и небыль переплетены так, что порой одного от другого не отличишь.

Новость о том, что ее муж живет с молодой студенткой, Тамара Луганцева получила сразу после празднования Нового 1948 года.

– Вот подлец! Ведь тридцать первого декабря приходил, мне и сыну подарки приносил, пытался что-то говорить о сохранении семьи, подонок. Да не подонок – сволочь! Правильно я его отшила, выгнала скота безрогого. Ну и артист: «Тамара, давай поговорим, у нас же сын». Нет у тебя больше никакого сына, мой бывший муженек, не подпущу к ребенку! – Так Тома изводила себя дня три, а потом поделилась с соседкой-доброхоткой, та, конечно же, дала ей совет:

– Ты, милочка, напиши в партком института о проделках твоего муженька, там быстро найдут управу на «профессора кислых щей». Там покажут, как детей бросать.

Не прошло и недели после разговора двух соседок, как в кабинете профессора Луганцева зазвонил телефон.

– Здравствуйте, профессор, вам звонит вновь избранный секретарь парткома доцент Суконцев.

– Здравствуйте, товарищ Суконцев. Я весь – внимание.

– Товарищ Луганцев, вам необходимо завтра в тринадцать часов быть в парткоме, разговор серьезный.

– Но позвольте, завтра в это время у меня начнется вторая половина лекции.

– Нет уж, вы позвольте прочитать эту лекцию любому из своих доцентов, а сами пожалуйте в партком.

– Как вам известно, глубокоуважаемый доцент Суконцев, к каждой лекции нужно подготовиться, а доценты у нас на кафедре читают лекции по другой тематике, для хорошей подготовки к лекции необходимо время, а все возможные лекторы завтра с утра задействованы в операционных. Так что я, как освобожусь, постараюсь сразу к вам подойти, но это будет не раньше пятнадцати часов. Будьте здоровы. – Профессор положил трубку, на сердце был какой-то грязный осадок.

Луганцев долго вспоминал кто такой Суконцев, но никак не мог припомнить, хотя наверняка они не один раз встречались в Вузе.