Ираф, Миг-Моей-Юности! Я обретала свою романтику среди редакционных будней – их иногда скрашивал Рамазан-Ромашка, как называли в редакции юного наборщика нашей газеты. Его зеленоглазые с узкими личиками сёстры и я были похожи, как четыре капли из одной пипетки, и когда он вёл весь наш выводок в кино, никто не пересчитывал, а принимал меня за «девочку Таваоста».

Однажды он привёл мне светло-серую лошадь. Не скаковую под английским дамским седлом, да и скакать мне, к слову, было не в Булонском лесу.

Я отправилась в центр села, где разъярённый от невиданного в его райцентре поведения шофёр рейсового автобуса стал в бешенстве кричать вслед: «Сейчас же слезь с лошади, ты же девушка, как тебе не стыдно!»

Невежда, он не знал об амазонках – прабабушках своего племени савроматов, сарматов, алан – весь этот длинный ряд предков.

Я заехала в школу, где жили мои однокурсницы, попавшие туда по распределению, там же стоял во время летних учений военный полк.

Командир одобрил меня в седле, подтянул подпругу, и за Чиколой я поскакала по полю к дороге, которая вела за холмы, в соседнее село.