– Нет, учитель, – растерянно моргнул Чу, явно застигнутый вопросом врасплох.

– Смотри, ветер – он поднимает их в небо. Ветер подобен порыву, стремлению наших душ вверх, к свету и мудрости.

Нитка в руках детишек – это то, что удерживает нас на земле, то, что мы вынуждены делать: наши заботы и тревоги. Кажется, они не дают нам лететь вольным полётом, но стоит выпустить нить из рук – змей закувыркается, выйдет из восходящих потоков и рухнет вниз.

Так и мы: пока нужны на Земле, пока решаем реальные проблемы, мы ловим ветер Законов Природы и реем в небе как эти змеи.

– О, да! – радостно воскликнул Чу, наконец получивший ответ на вопрос, так долго мучивший его, – чем больше законов, тем длинней нить! Так ведь?!

– А мочальные хвосты – разве они не отягощают полёт? – подзадорил его Лю.

– Думаю, хвост служит стабилизатором, он уравновешивает полёт змея, как нормы самоограничения внутри природного закона! – продолжал окрылённый идеей Чу.

– Похоже на то, – согласился советник, – очень похоже…

– А теперь, – Лю расслабился и плавно вздохнул, отдаваясь воле стихии, – попробуем наполниться воздухом, стать воздухом… Самое время потренироваться…

113. Как Чу и его родные думали о судьбе одинокого муравья.

Как-то жена Чу купила на базаре фрукты, а вместе с ними в дом приехал и муравей, видимо, заблудившийся в корзине. Муравей беспокойно бегал по полу, но ничто не напоминало ему родные места.

– Бедняга, – сказал младший сын Чу, – он теперь никогда не найдёт свой муравейник?

– Да, вряд ли, – ответил Чу, который стоял рядом с сыном и тоже смотрел на бестолково снующее насекомое.

– И чужие муравьи не примут его в свой муравейник?

– У них так не принято. Для них он – чужак. Могут и убить.

– Может, придавить его, чтобы не мучался? Ведь всё равно скоро погибнет, – предложил из жалости к муравью сынишка.

– Не надо, пока он жив, его душа продолжает чему-то учиться. Мы не вправе лишать её этого права.

– А те, кто питается муравьями, имеют на это право? – спросила подошедшая к ним жена Чу.

– Они находятся в одной пищевой цепочке, это их судьба. Но не наша… Кто знает, может ему и повезёт, – сказал Чу, ученик и помощник советника Лю.

114. Как Чу шёл по тропе света.

Как-то Чу работал над законами Природы и, кажется, задремал.

В странной полудрёме он ощутил, что Дух Природы даёт ему шанс.

Чу оглянулся: мрак окружал его со всех сторон, и только узкая тропинка светилась во мгле, уходя вдаль.

Тут во мраке, среди неясных тёмных сгустков была иллюзия безопасности, но не этого жаждала душа Чу.

Он шагнул по тропе и понял, что-то крепко удерживает его на месте.

Чу оглянулся. Вокруг него толпой стояли духи его близких и друзей – и ныне живущих, и ушедших за завесу бытия. Это были те, кого он любил и кто любил его.

– Не уходи, не оставляй нас, – просили они, и сердце Чу застонало от боли и предчувствия разлуки.

Чу взглянул на тропу: там, вдалеке, где она исчезала, истончаясь, стоял его учитель Лю.

– Он не может тут долго стоять, – понял Чу, – но как быть с ними?

– Кто хочет, может идти за мной, – сурово сказал он, – там свет.

Чу был одинок. Он сделал первый шаг по тропе и на него обрушились все чувства и воспоминания, которыми он дорожил когда-либо в жизни. Он сделал второй шаг, за ним – третий. Ноги его стали ватными, а мысли и чувства – туманными.

Чу шёл на своих, ставших слабыми и непослушными ногах, ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, сплавив её с любовью ко всему миру, как не раз делал он на тренировках, когда, силы, казалось, покидали его.

Он шёл по тропе не помня ни о ком, даже об учителе. Ему казалось, что он сливается с тропой и её светом, который постепенно проникал в него и становился частью всего его существа.