– Что-то смущает меня его спокойствие, – сказал Кану советнику, – не лазутчик ли он?

– Покажи мне его, но так, чтобы он не видел меня, – сказал Лю.

Сказано – сделано.

Узника вывели на дворцовую площадь якобы по пути к дознавателю, а Лю и Кану стояли в сторонке и разговаривали.

– Он чист, – сказал Лю, едва взглянув на пришельца.

– Как вы узнали это, советник, – озадачился Кану.

– По ауре. Смотри сам. Он ничего не боится, мысли чисты, душа – тоже. У него одна забота прокормить десяток ртов. Но это прямой и ответственный человек. Отдашь его мне?

– Честно говоря, я ничего из сказанного вами не вижу, но склонен верить вам на слово, – восхищённо ответил начальник стражи.

– Тогда давай поговорим с ним прямо сейчас, – предложил Лю.

Кану кивнул и знаком велел стражам подвести заключённого.

– Ты мог запросто разбросать этих вояк и скрыться? – спросил Лю.

– Конечно, мог, – благодушно прогудел низким басом парень, выглядевший здоровенным верзилой. Однако глаза его излучали свет.

– Ну, и почему ты безропотно сдался? – с напускной подозрительностью строго спросил Кану, хотя внутри себя уже смеялся как ребёнок.

– Трое своих детишек и пятеро – погибшего соседа? – спросил Лю, не слишком церемонясь и опережая ответ здоровяка. – Тебе нужна работа?

– Откуда вы знаете? – недоверчиво спросил парень.

– Да ты облеплен детьми, как наседка цыплятами. Наши заботы – всегда с нами, – ответил Лю, глядя куда-то в сторону.

– Мне в охрану нужны такие силачи. Пойдёшь? – предложил Кану.

– Он же само дитё, – ответил за парня Лю, – он не сможет никого давить. Ко мне пойдёшь работать? Вижу, ты и учиться любишь…

Парень судорожно сглотнул, видно, у него пересохло во рту, и кивнул.

– Откуда вы знаете, что именно я умею?

– Своими ремёслами ты тоже весь облеплен – невелик секрет, – добродушно хохотнул советник.

Он черкнул на клочке бумаги пару слов и назвал адрес Чу.

– Спросишь меня – советника Лю.

– Пусть теперь и Чу помучается,– а то совсем застоялся помощник, – ухмыльнулся советник, глядя вслед уходящему Таглу – ведь именно так звали его нового ученика.

– И всё же ничего не понимаю, – почти простонал Кану, когда они остались одни, – как это у вас получается.

– Ты, друг мой, смотришь так же, как и я, но убедил себя, что не видишь. Или видишь лишь то, что уже наметил мысленно.

– ? – спросил взглядом Кану.

– Видишь улицу? Мы не знаем, кто сейчас выйдет из-за поворота, нам всё равно – кто выйдет, того и увидим. Вот так и думай – без предвзятости, иначе сам себе создаёшь иллюзию…

– А как насчёт Тагла? – напомнил Кану.

– Тут ты был прав: когда у человека есть высокая цель, он смотрит за горизонт – ради неё он готов вынести унижения и не замечать обид…

– С вами тоже такое было? – спросил Кану.

– Было? С нами со всеми такое было. Было, да забылось в суете, когда повзрослели… Когда снова вспомнишь, зачем родился на Земле, только тогда и начинается настоящая жизнь и всё становится на свои места.

Так они беседовали посреди дворцовой площади, и озадаченный Кану не знал, радоваться ему или печалиться обилию новых вводных, ибо, как гласит воинский устав: "Узнал – иди, тренируйся".

Рядом с Лю старый воин снова чувствовал себя зелённым новобранцем, которого где-то далеко впереди ждёт маршальский жезл.

112. Как-то советник Лю и Чу наблюдали за полетом воздушных змеев.

Как-то советник Лю и Чу наблюдали, как дети запускали воздушных змеев. Свежий ветер поднимал змеев ввысь к небесам, нити, соединяющие планеры с детьми, звенели от напряжения, мочальные хвосты болтались из стороны в сторону.

– Тебе ничего не напоминает их полёт? – спросил советник Лю своего помощника.