– Где вы учитесь?

– Заканчиваю факультет молекулярной биологии.

– Не так вы себе все представляли?

– Вас? Да, не так. Профессор ничего не говорил о…

– О том, что вам придется развлекать лживого Судью. Преступника. Так?

– Так. Не говорил. И я пока не понимаю, чем могу быть вам полезна. – Я снова сползала в неприязнь и ничего не могла с этим поделать. И хотела уйти. К тому же устала стоять. Хотя, очевидно, что собеседование еще не окончено. – Я присяду?

– Садитесь. Расскажите о себе, Тирис Алири. – Мне почудился интерес в голосе?

– Задавайте вопросы, вряд ли вам будет интересно, как я любила рисовать зайчиков в детстве. Вас интересует что-то конкретное?

Ксандер словно принюхивался, пока я говорила, он настолько настороженно слушал пространство, что я тоже затихла, прислушиваясь, может, я что-то упускаю? Наверное, показалось.

– Зачем вам эта робота? Она не вяжется с вашим основным занятием. Вам нужны деньги?

Он замер, слушая мой ответ и вдруг показалось, что меня никто в жизни так внимательно не слушал.

– Нет, мне не нужны деньги, – не буду скрывать, раз хочет знать – пожалуйста, все равно ведь узнает все, что знает Бекетов-старший. – Мне нужна печать Верховного Судьи, чтобы отменить эмоциональные взыскания.

– За что?

Он действительно думает, что я готова вот так вот все рассказать? Никогда и никому. Даже если в психушку упекут.

– Это личное.

– Вы эмоционально нестабильны?

– Я не знаю, что вам ответить. Я считаю, что я абсолютно стабильна.

– Вы же понимаете, что если …

– Вы просто можете сообщить отцу, что я не подхожу вам и не прошла собеседование. – Мне надоело копание в моем прошлом, и я не очень вежливо перебила его. Стало все равно, я как-то внутри сразу устала.

– А как же печать?

– Найду другой путь.

Почему он продолжал этот разговор? Судя по Клавдии, он должен быть злым, что за странное любопытство?

– Вы меня презираете? – продолжал бестактно меня расспрашивать Ксандер.

– Я вас не знаю. Но сложно уважать того, кто солгал, хотя должен освидетельствовать лишь правду. Возможно, вы совершили ошибку. Возможно, сделали это намеренно. Я уж точно не судья вам.

Бекетов молчал, сдвинув брови. О чем можно так сосредоточенно думать?

– Как вы выглядите? – его лицо было непроницаемым, но я чувствовала, что этот вопрос не имел отношения к собеседованию. Это было простое праздное любопытство.

– А вам зачем? – вырвалось у меня раньше, чем я успела подумать. – Извините, кажется, это было невежливо.

– И все же ответьте.

Мне показалось, или уголки его губ дрогнули? Ладно, тогда отвечу твоей же монетой, окуну тебя туда, куда тебе не захочется.

– Я обычная. С такой как я нечего делать на ковровых дорожках и сниматься для прессы, – Я решила язвить напропалую, отпущенная на волю грубостью и бестактностью моего собеседника. – Видела ваше фото с девушкой пару лет назад. Точнее, это моя подруга Лара, она любит новости … Неважно… в общем… Я уверена, вы помните девушку. Блондинка, зеленые глаза, белокурые длинные волосы, точеная фигурка? – по мере того, как я била наотмашь за неприятные вопросы, его лицо становилось жестче, обрастало панцирем. – Так вот, я ее противоположность. Полная.

Он молчал. Я размышляла, куда я пойду после неудавшегося собеседования. Понятно же, что никакой работодатель не потерпит такого поведения. Вроде, еще были вакансии волонтеров в питомник для больных животных.

– Вы прошли собеседование, Тирис Алири. Если решитесь работать на такого как я, – он сделал паузу, усмехнувшись, – можете приступать с завтрашнего дня. В пять часов за вами придет аэролет с водителем. Если отказываетесь, дайте знать до полуночи.