Так я узнала, что это был тот самый барон, который нанес ей такие раны. Оказывается, он не мог найти молодую женщину для своих извращений, а Мара согласилась.

- Почему? – ахала я, когда услышала.

- Он платит мне за каждую такую встречу по золотому, Ритуля. А у меня на руках старики и ребенок.

- Но если он тебя убьет, кто будет кормить твоих?

- Ну, до этого далеко, - усмехалась она тоскливо. – Я сильная. К тому же не каждый день это происходит, а когда заживает тело. Правда, иной раз требует и вне графика, но тогда бьет пониже спины. Ходить потом больно, но терпимо. А так бережет. Кто еще согласится! - вздыхала она тяжело. – Только ты молчи, никому не говори. Это тайна. Иначе меня выгонят и никуда, потом, не возьмут. Сама понимаешь у кого власть и деньги.

Я заплакала, оглаживая её по плечу, боясь даже притронутся к спине. Помнила те самые кровавые отметины. Она прижала меня к себе, и мы просто сидели и молчали.

- Надеюсь, что ты все же будешь кухаркой, - успокаивала она, слушая мои сентенции. – Ты молода, все у тебя впереди.

Я качала головой и саркастически улыбалась.

- Ага, стану! Особенно с Брызлой и Тубелем! Если бы с Грубелем тогда можно еще было как-то.

- Знаешь! – вдруг встрепенулась она. – Мой барон скоро едет к герцогу на охоту. Меня, конечно, берет с собой. Там я увижу Грубеля и всех остальных в кухне. С некоторыми я подружилась. Посоветую Грубелю замолвить за тебя словечко перед шеф-поваром. Он-то помнит твои пирожки, даже хвалил и сетовал, что ты в трактире. Так что жди. А вдруг получится!

Я даже сразу оживилась.

- Ой! Дорогая моя подруга! Попробуй, а? Я приду туда с моими новыми придумками. Они не пожалеют! Правда!

Мы расстались на хорошей ноте, хотя в душе я сомневалась, но все же надеялась, потому что здесь мне не вырасти дальше старшей посудомойки.

Девочка помощница уже освоилась, подружилась с мальчишками ровесниками: те помогали ей выносить помои, набирать горячую воду, подносить грязную посуду и котлы. Я же все больше и больше отдалялась и, в конце концов, Окса запретила мне делать прически для постояльцев и прислужниц, лишив, таким образом, и последних копеек. А еще потеснила меня, вселив в мою комнату ту самую девчонку помощницу. Я хоть и была не против, но дружбы у меня с ней не случилось. Она, пообвыкнув, стала ластиться к Брызле, и та приняла её под свое крыло. Теперь рядом со мной почти круглые сутки была её поверенная. Уверена, что она докладывала Брызле обо всем, даже о том, что я делаю в свободное время и какие приобретаю вещи. Заметила как-то не до конца задвинутые ящики комода и не так висящие на стене платья. Видимо даже меряла. Мне не жалко, но все же на душе было противно.

Прошел месяц. Вестей от Мары не было, а Сэмиель так и не появился. Когда я задавала женщинам кухни вопросы про него, то они говорили, что тот не часто их посещал и раньше.

- Говорят, что он из богатеньких, но что-то пошло не так, - шептали они мне с опаской, что Тубель заметит. – Вот про это и пел в своих балладах. Может назад приняли в семью. Кто знает! Он сплошная загадка.

Его, как и Белого рыцаря, я выкинула из сердца. Все они лишь мечта или фантазия моего старого мозга или молодого тела. Куда мне до них! Своих забот полон рот.

У меня теперь не было ни работы, ни прибыли. Да к тому же некому было приклонить голову, пожаловаться. Я иногда плакала тихо в подушку, боясь, что молодая заметит и донесет Брызле, а та хозяйке. И так опять Окса стала посматривать в мою сторону со злобой, вероятно думая, что её мужик опять на меня запал. Но это было не так. Как я поняла, эта самая помощница, видимо, ревновала меня к моей дебильной должности и начала подмахивать Дубелю. Видела как-то их в темном углу очень близко стоящих друг к другу. Я вначале было пыталась ей разъяснить, что так делать нельзя, что хозяйка не простит, ежели что, на что та лишь скривилась и сказала, чтобы я не лезла не свои дела.