— Не понимаю всей трагедии. Меня девчонки не цепляли так, но мы вдвоем можем придумать, как их развести, если это так важно для тебя.

Развести? Да, я этого хочу. Плевать на дом, на тачку. Плевать на все, но я не желаю видеть ее с отцом ни одного дня моей жизни. Это гребаный ад на земле.

— Я в общагу пойду. Хочет папа сына из народа — он его получит.

Громов ржет с меня, как конь. В край оборзел, говнюк.

— Кто тебя городского и с таким батей возьмет туда?

— Не забывай, я на бюджете, в отличие от вас, мажоров, учусь, — ухмыляюсь я. Отец в свое время кучу бабок отвалил, чтобы я на бесплатное место попал. — Пойду к Артуровичу, — это тренер наш, — пусть что-нибудь придумает. Перед ним, пока мы выигрываем, даже ректор трясется сейчас. Имидж, все дела. Уж звезду баскетбола сумеют пристроить.

— Это кто тут звезда баскетбола, а? — Арс заливается, аж голову запрокидывает назад. Так, что шея вот-вот переломится.

— Скоро свалишь в Европу свою, я капитаном стану. О тебе быстро все забудут.

— Кроме тебя, малыш, — он строит мне глазки, а меня на ха-ха пробирает. Я смеюсь, как в последний раз, чуть не выплевывая легкие. Тру лицо ладонями и охреневаю от происходящего, но сейчас, после разговора с другом, мне хотя бы на миг становится легче. Прорвусь. По хер на всех. На нее особенно. — Что по бабкам у тебя?

Заботится обо мне, наседка, блин.

— Пока нормально, что-нибудь придумаю.

— А то, что оставила мама тебе?

— Не трону.

Эту мысль я отметаю сразу.

— Ладно, в понедельник с Артуровичем поговорим вместе. На выходных останешься у меня. А теперь пойдем, полечим тебя, так уж и быть. Принеси текилы за стол, по двойной, — обращается он за моей спиной к бармену.

Стопка одна, вторая, третья. Мышцы расслабляются. Шторм утихает. Мысли теперь ползают медленно и не мешают дышать. Развалившись на диване, мы с Саней курим кальян, пока Громов перетирает с Лехой что-то насчет путевки в Евролигу. На моих коленях пискляво хохочет девчонка, у Быка — ее подружка. Полчаса назад они закатывали глаза и втирали, что им не нужна компания. А теперь сосут яркие коктейли из трубочек и дерутся за кальян, выписывая задницами восьмерки на членах.

— Может, поедем к тебе? — покусывая мое ухо и орудуя там языком, томно шепчет Маша-Даша-Саша… в упор не помню, как ее зовут. Выбрал ее, потому что волосы светлые. Но, сука, запах другой. Приторный до тошноты. Жалкая копия той, кого я ненавижу. Той, кто не выходит из головы. Кого собирается трахать мой отец. Если уже не сделал этого. Если не делает это прямо сейчас.

Сука.

— Пусти, отлить надо, — толкаю девчонку, вижу ее лицо и понимаю, что она слишком другая. Не вставляет меня. Вообще не то.

Сука!

Вместо уборных, забив на голос Громова за спиной, иду на выход. Стреляю сигарету у знакомых парней, выдыхаю в небо — черное-черное, без единой звезды. Над головой тот же мрак, что и у меня в душе. Пошатнувшись, ловлю плечом стену и лезу в карман за телефоном.

Бездумно набираю Арину, папину помощницу, с которой пару раз мы пересекались в нерабочее время и остались в дружеских отношениях. Настолько, что, когда ее муж уезжает в командировку, она по-прежнему бросает мне маяки, а я иногда даже заглядываю к ней. Это она в прошлый раз помогла раздобыть адрес Сони. Мне и заливать не пришлось про то, что она не пара моему отцу. Арине, как и всему офису, тоже не нравится эта заносчивая сучка, как она выразилась.

— Рус, привет, что-то срочное? Мы с Аликом в кино, — с ходу дает понять, что не одна.

— Я… да… слушай… — у меня заплетается язык.

— Ты пьяный, что ли? Сейчас не лучшее время…

— Скажи… у отца были планы на сегодня? Какие-то…