***

Вечером, перед отбоем, новоиспечённые «запахи» стояли в одну шеренгу в «спальнике» в расположении роты. Их было тридцать человек. Илья, Костя, Серёга, Данила, Вадим и Лёха держались вместе.

Двое старослужащих сержантов стояли перед шеренгой и «учили премудростям службы» – сначала словесно, потом дошло и до «прокачки»:

отжались раз триста, присели тысячу… Если шла «волна» по шеренге, то есть кто-то не «вывозил» приседания, этот присед всей шеренге не засчитывался. Если кто-то отказывался, того жестоко «пробивали» – кулаком в грудь или ногой – сил не жалели.

Судя по тому, как били эти «деды», Друзья поняли, что оба они занимаются какими-то видами единоборств: первый был похож на башкира, не особо раскаченный, невысокого роста, но зато прыгал, как бабочка, и здорово «махал» ногами; второй – гораздо шире в плечах, славянского типа, отлично «работал» кулаками. Был с ними ещё и третий, но тот ни к кому не лез, а только сидел на табуретке у двухъярусных «шконарей» и курил одну сигарету за одной. «Башкир», пока пацаны отжимались, успел помочиться на тех, до кого смог «достать» струёй – «счастливый случай» и только.

Пот лился градом с испытуемых, а ноги давно стали ватными… Всё то время, что кого-то били или то время, что они «качались», Даня каждую секунду ждал, что войдёт тот бравый Старлей, который вёз их сюда, и прекратит Это. Но никто не входил: ни командир роты, ни его заместитель, ни дежурный по гарнизону – не было никого и, как потом выяснится, – никогда. Были только эти трое уродов, на чьих плечах и держится та самая пресловутая «дедовщина».

Старлея не было… Лишь раз Данила снова увидит его. В штабе. Мельком… У него была своя «война», и им он был не помощник – каждый одинок в своём горе.

– А теперь, пидарасы, блять, встали! Бегом встали!!!! – рявкнул тот, который «башкир».

Все выпрямились: у кого-то китель выправился, как юбка, у кого-то- надулся на брюхе, как шар. За это полагалось наказание: «боксер» будет идти вдоль шеренги и бить, как хочет и куда хочет, – каждого. Серёга, Вадим и Данила стояли рядом в середине шеренги, Лёха – там же, но через одного бойца.

Сержант начал: Илья, стоящий первым, и получил первым – неожиданно и подло боль врезалась ему в солнечное сплетение. Будучи по природе своей большим, но добрым, ему всегда было нужно подумать, прежде чем действовать, а чтобы вывести его из себя, надо было ему жестоко насолить. Илюха никак не ожидал такой несправедливости и пропустил удар, проглотив обиду…

Каждый, кому сержант «отвешивал», отлетал на «шконки», стоящие позади шеренги, и либо не распрямлялся, либо и вовсе не вставал с пола. Адовая очередь приближалась к друзьям. Вадим должен был получить первый, потому что стоял ближе к краю, с которого начал сержант:

– Я не буду терпеть, Даня, – произнёс одними губами Вадим. – Я ему ёбну…

Данила ответить не успел, как вдруг, «крутой пацан» наносит удар Вадиму в грудину, но получает «блок» и ответный хук справа – развернувшись вокруг своей оси, сержант приземлился на жопу, притулившись к стене – если бы ни она, он бы лег пластом. У постоянно курящего «деда» выпала сигарета изо рта. От неожиданности и такой дерзости «молодых» на мгновение и «башкир» впал в ступор, но это длилось всего секунду:

– Ах ты салага ебучая! – прорычал он и кинулся на Вадима, но тут подключился Лёха, правда, «смазав» удар по этому мелкому и скользкому гавну. Зато Данилин хайкик достиг цели и уложил «башкира» на пол – на повал. «Курильщик», опрокинув табурет, ломанулся бегом из казармы, наверное, за помощью, но догонять его не стали – вместо этого толпа ребят, которые боялись и были избиты, затаптывали «боксёра»: он не успевал очнуться, как вновь получал шквал новых ударов по себе. «Башкира» сгрёб в охапку Илья и понес в туалет окунуть в «очко» головой.