– Ну что ж, – обратился Старк к молодым людям. – Вы решили?

– Решили! – раздался позади них голос – грубый, хрипловатый голос, который очень неуклюже справлялся с жидкими звуками венерианской речи. – У них нет разума, у этих выродков! Если бы он у них был, они бы уже ушли по своим делам, а не стояли здесь и не приставали к незнакомцу.

Молодые люди повернулись, и теперь между ними Старк мог видеть того, кто говорил. Он стоял на ступеньках таверны. Это был землянин, и сначала Старк подумал, что он стар, потому что его волосы были седыми, а лицо покрыто глубокими морщинами. Его тело было истощено лихорадкой, мышцы превратились в узловатые нити, навитые над костями. Он тяжело опирался на палку, одна нога была кривой и покрыта ужасными шрамами.

Он ухмыльнулся Старку и сказал на разговорном английском:

– Смотри, как я от них избавлюсь!.

Он начал ругать молодых людей, говоря им, что они идиоты, непутевые отпрыски болотных жаб, совершенно лишенные манер, и что если они не верят рассказу незнакомца, то должны пойти и спросить у Мальтора, как он предложил. В конце концов он замахнулся на них палкой, довольно прокричав.

– Уходите! Уходите! Оставьте нас одних – меня и моего брата Земли!

Молодые люди нерешительно посмотрели в дикие глаза Старка. Затем они посмотрели друг на друга, пожали плечами и пошли прочь через площадь, полуодетые, как великовозрастные мальчишки, застигнутые за каким-нибудь проступком.

Беловолосый землянин поманил к себе Старка. И когда Старк подошел к нему на ступеньках, он сказал, почти сердито, под дых:

– Ты в ловушке.

Старк оглянулся через плечо. На краю площади трое молодых людей встретили четвертого, у которого лицо было замотано тряпкой. Они почти сразу же скрылись в боковой улочке, но не раньше, чем Старк узнал в четвертом человеке Мальтора.

Это был тот самый капитан, которого он заклеймил.

С громкой веселостью хромой сказал по-венериански:

– Заходи ко мне, брат, выпьем и поговорим о Земле.

Таверна была по венерианскому образцу – одна огромная комната под голым соломенным навесом, стена полуоткрыта, тростниковые ставни свернуты, пол из расщепленных бревен, подпертых сваями из грязи. Длинный низкий бар, маленькие столики, на полу вокруг них – грязные шкуры и груды сомнительных подушек, а в одном конце – артисты: два старика с барабаном и тростниковой дудкой и пара хмурых, усталого вида девиц.

Хромой подвел Старка к столику в углу и опустился за него, потребовав вина. Его глаза, темные от долгой боли, горели от возбуждения. Его руки дрожали. Не успел Старк сесть, как он заговорил, спотыкаясь на полуслове, словно не мог вымолвить слова достаточно быстро.

– Как там сейчас? Изменилось ли там что-нибудь? Расскажи мне, как там – города, огни, мощеные улицы, женщины, солнце. Господи, чего бы я только не отдал, чтобы снова увидеть солнце и женщин с темными волосами и в одежде! Наклонившись вперед, он жадно вглядывался в лицо Старка, как будто мог увидеть там зеркальное отражение этих вещей. – Ради Бога, поговори со мной по-английски, расскажи мне о Земле!

– Как давно ты здесь? – спросил Старк.

– Я не знаю. Как считать время в мире, где нет Солнца, где нет ни одной проклятой звезды, на которую можно было бы взглянуть? Десять лет, сто лет, откуда мне знать? Вечность. Расскажи мне о Земле.

Старк устало улыбнулся.

– Я давно там не был. Полиция была слишком готова с приветственным комитетом. Но когда я видел ее в последний раз, она была точно такой же.

Хромой вздрогнул. Теперь он смотрел не на Старка, а на какое-то место далеко за его пределами.

– Осенний лес, – сказал он. – Красное и золотое на коричневых холмах. Снег. Я помню, как было холодно. Воздух кусал тебя, когда ты им дышал. А женщины ходили в туфлях на высоких каблуках. Не босые ноги, утопающие в грязи, а маленькие острые каблучки, стучащие по чистой мостовой.