Никогда она не видела такой ярости. Страшной, дикой, нечеловеческой, исказившей обычно доброе и спокойное лицо. И слишком часто видела мазутные провалы вместо глаз в своих кошмарах. Пропала привычная зелёная радужка мэтра, и на её месте, заменяя даже белки, появилась густая, медленно вытекающая нефть. Она оставляла за собой липкие дорожки на морщинистых щеках. Сплошная чернота. Пустота.

Марианн парализовало. Они замерли в нескольких метрах друг от друга. Вскоре учёную начало потряхивать от холода, по дереву тоже пополз иней и только боль от вдавливаемых в ладони ногтей, да этот мороз помогали ей держаться, не закричать. Марианн всё ещё считала, что сходит с ума.

Но вот, существо, вылезшее из её кошмаров и принявшее форму наставника, дернулось, а затем шевельнулось в её направлении. Учёная сжалась. Было ли это галлюцинацией…?

– Мэтр… – тихо повторила она и в ту же секунду существо рвануло вперед, неловкими движениями подбрасывая себя в воздух. Оно снесло все бумаги, находящиеся у него на пути, и обогнуло мебель, когда Мари лужицей сползла со стула. Учёная забилась поглубже под стол, не зная, что делать и судорожно обдумывая варианты. Но что она могла предпринять, сидя под офисным гигантом? Сквозь деревянные перегородки Гротэр проходить не умела. И почему она в своё время отказалась от обычного, стеклянного столика из гостиной?

Возле дальней стенки блеснула металлическая вставка её любимой ручки. Тело отреагировало само. Марианн дёрнулась в ту сторону и успела схватить ручку прежде, чем её как рыбку на крючке, вытянули за лодыжку из-под стола. Ногу обожгло холодом. Ту самую, где раньше был протез. Живая, тёплая, она онемела и перестала слушаться.

Когда Мари в очередной раз увидела чёрные провалы глаз, то снова попыталась заговорить, но чужие руки, обжигающе ледяные, сжались на её горле. Хватка была слабой, но холод перекрыл дыхание. Он убивал, усыплял, буквально сжигал своей пронзительностью.

Пальцы Мари сжались, заскользив по маленькой пентаграмме. Без подпитки, вытягивая ману из воздуха, активировать её оказалось сложно. Перед глазами потемнело, а грудь уже горела так, что её сотрясало в кашле, не способном вырваться из горла. Она царапнула чуть шершавые линии пентаграммы на металлическом корпусе ручки, буквально силой проталкивая ману внутрь и…

Активировала лазер. Раз, другой, третий…

Гротэр остановилась только после того, как её придавило к полу чужим телом. Задыхаясь, чувствуя как вместе с сипами проникает в лёгкие воздух, учёная с трудом столкнув мэтра с себя. Мари дрожала и подняться смогла далеко не сразу. Она по привычке опёрлась только на правую ногу, вторая будто бы вновь отсутствовала. Дотронувшись до горла, Мари поняла, что прикосновения к шее тоже не чувствует.

Весь её халат был в крови. Весь пол, все бумаги были алыми. Отчищающие схемы, аккуратно вышитые на изнанке ткани, не справлялись.

Мари нервно хохотнула, понимая, что теория, кажется, сама нашла её. Или, скорее, вместо теории она нашла то, чего в жизни бы видеть не пожелала. И если это так, если хоть одна детская страшилка была правдивой… Марианн присмотрелась к коже рук мэтра и не заметила на них узоров.

Это значит, что ей нужно бежать. И срочно.

Звук бьющихся о каменный пол капель рассеивал внимание, но Мари старательно выводила мелом последние символы пентаграммы. Находясь в развалинах, она с трудом смогла найти относительно сухое место, в которое не попадала вода сквозь стены или проломанную крышу. И всё равно качество символов оставляло желать лучшего. На каменных плитах накопился приличный слой грязи и приходилось по нескольку раз чиркать грифелем, буквально выдавливая каждый завиток.