С ПРЕДЕЛЬНЫМ НАПРЯЖЕНИЕМ мне пришлось следить за тем, чтобы перед колёсами не попадались ни ямки, ни камешки, когда снова ПОТЯНУЛ тележку за собой. Она всё время угрожающе покачивалась на колёсах, которые стали неровно вращаться. Ещё пару раз мне пришлось выгружать кирпичи, чтобы вернуть обод каждого колеса в прежнее положение. Больше ДВУХ часов у меня ушло на то, чтобы привезти эти кирпичи к нашему дому. На следующий вечер я нагрузил тележку только ДВАДЦАТЬЮ кирпичами. На этот раз они ДВА раза съезжали набок, сминая под собой колёса. Слишком много сил и времени у меня отнимало то, как мне пришлось их привозить, и я больше туда не стал ходить.

Когда я отправлялся на обед или уже возвращался с работы, старался привезти с собой тележку песка или цемента, который СКРЫВАЛ под тонким верхним слоем песка, чтобы залить фундамент под будущую печку. Постоянная НЕХВАТКА денег могла обещать мне только скудный и непродолжительный обед. Но у меня ХВАТАЛО времени на то, чтобы выйти с тележкой на дорогу и по её обочинам насобирать камней для заливки фундамента. Очень много сил уходило у меня на то, чтобы во мне не погибала надежда. Я надеялся на то, что к зиме всё же УСПЕЮ выложить печку.

На «нижнем складе» в кочегарке, расположенной рядом с распиловочным цехом, разобрали одну печь, а кирпичи сложили в одном месте. Отец заметил, что эти кирпичи понемногу растаскиваются. Когда осталось только семнадцать огнеупорных кирпичей, он их припрятал, чтобы забрать их вместе со мной. В воскресенье вечером я вместе с ним отправились привезти эти семнадцать кирпичей. И мы их привезли.

Когда на ВТОРОМ этаже снести одну перегородку, сложенную из красного кирпича, я из обломков этой перегородки, постарался отколоть пару десятков ЦЕЛЫХ кирпичей и привезти их с работы домой. Медленно, но мне, по-немногу, удавалось продвигаться к поставленной ЦЕЛИ.

А у моей сестры дома как будто не было никаких забот. Она большую часть времени оставалась где-то снаружи. На маслозаводе она подружилась с одной азербайджанкой, к которой не только домой стала заходить, но и пару раз оставалась у неё ночевать. Часами она задерживалась у Светки-соседки, которая тоже работала на маслозаводе.

Дядя одноклассника пальцем ПОКАЗАЛ мне на мой засаленный воротник и с какой-то насмешкой дядя спросил меня: «Что это?» Он так спросил меня о сестре, котороя словно не видела той одежды, в которой я ходил на работу. Он сразу после этого вопроса заговорил о том, что она часами где-то ходит, заходит то в один дом, то в другой. Стало ясно, что пошли какие-то разговоры о сестре, что семейка одноглазого стала распространять какое-то жужжание о моей сестре, чтобы СДЕЛАТЬ из неё подобие её матери. И сестра стала ОТКРЫВАТЬ дорогу в наш дом тем, кому хотелось ОБЯЗАТЕЛЬНО побывать у нас.

Как-то раз, вернувшись с работы, я обнаружил у нас дома мужа Светки-соседки: раз моя сестра бывала в соседнем доме, почему и ему не взять и не зайти к нам? Он пришёл в пьяном виде. Чтобы продлить насилие своего присутствия как можно больше, он стал давать какие-то обещания, еле их выговаривая, бубнил что-то и что-то под нос себе бормотал. Я понял, что он собрался нам печку из железа для бани сварить. А из чего он собрался её варить? Из железа? Оно у нас было? У нас деньги были на это железо и на оплату его работы?

Моя усталость только помогала усиливать то раздражение, которое вызывало у меня присутствие этого «сварщика». Вместо того, чтобы дать себе отдохнуть, мне пришлось уйти в другую часть дома и тратить силы ещё и на томительное ожидание ухода этого «гостя». Меня раздражало и то, что для меня неизвестным оставалось, что насколько долго этот «гость» собирался так задерживаться. Через полчаса предмет моего раздражения ушёл. К этому времени я уже готов был разорваться от злости. Сорвавшись с кровати, я вышел к отцу и сестре и заявил им: «Если ещё раз эта пьяная обезьяна здесь появиться, я её сразу вышвырну! А вы сами решайте: кто будет