Сыновья одноглазого приходили на работу ОТДЕЛЬНО от него самого и ОТДЕЛЬНО друг от друга. Они тоже жили в одном доме, ели за одним столом, выходили из одних и тех же дверей на улицу. Сначала появлялся одноглазый, затем ПОКАЗЫВАЛСЯ его младший сын, который шёл, отставая от отца где-то на полсотню шагов. По всей видимости, он считал себя весомее своего отца. Самым последним ПОКАЗЫВАЛСЯ старший сын одноглазого, мой одноклассник. Он позволял идти себе с отставанием от брата на ЦЕЛУЮ сотню шагов. Что он так мог ПОКАЗЫВАТЬ? Свою самую большую весомость, которая настолько его задерживала? И всё это ПОВТОРЯЛОСЬ в начале каждого рабочего дня.

– Что ты сидишь?! – с раздражением обращался ко мне одноглазый, когда уже подходил к месту работы.

– Вас жду.

– А кому нужно то, что ты раньше остальных приходишь и НИЧЕГОНЕ ДЕЛАЕШЬ?!

– Если на работу нужно приходить в семь часов, то я и пришёл в семь часов.

– Вот и спрашиваю: кому нужно то, что ты пришёл и НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ?

– А что я ДОЛЖЕН был СДЕЛАТЬ?

– Бетономешалку бы включил! Лопатки бы вынес! Носилки бы принёс!

– На это минут пять может уйти. Я здесь почти полчаса уже сижу.

– Вот я и говорю, что какая кому польза от того, что ты пришёл и до сих пор НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ?!

– А какая может быть польза в том, что я вынесу лопатки, носилки, включу бетономешалку, и мне опять придётся вас ждать? Что я ещё один смогу СДЕЛАТЬ? А если никто не придёт, тогда мне опять всё заносить обратно и выключать бетономешалку? Какая и кому в этом будет польза? Разве не лучше будет, если все в одно время будут подходить и начинать работу все будут вместе?

– Тогда не приходи так рано!

– А, может, я и не приходил рано. Может, я только что подошёл и сел отдохнуть.

К этому времени уже подошёл его младший сын, который тут же садился на самом подходящем для себя месте. Через пару минут подходил его старший сын, которому тоже ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно сначала сесть и посидеть, затем закурить со всеми остальными.

На ПЕРВОЙ же рабочей неделе я решил отправиться с тележкой за реку, к той окраине села, где собирались сначала работать, но проработали всего лишь один день, чтобы привезти немного кирпичей оттуда. Работа заканчивалась у нас в семь часов вечера, так что за реку я мог отправиться где-то в половине восьмого. ДВАДЦАТЬ четыре кирпича поместилось в кузове тележки. И я заметил, что колёса слишком слабые под таким грузом. Груз раскачивался на них из стороны в сторону.

Через сотню шагов от той КУЧИ, из я которой набрал кирпичей, одно колесо попало в небольшую ямку, и груз съехал набок. Колёса смялись, и из их ободьев повылезали спицы. То, что произошло, словно разом оборвало во мне саму надежду на то, что смогу так за лето насобирать кирпичей на печку. Я уже УСПЕЛ подумать о том, что мне ни с чем придётся возвращаться назад.

Сначала кирпичи нужно было выложить из тележки. После этого я попытался вернуть обод каждого колеса в прежнее положение. И это мне удалось СДЕЛАТЬ. Ко мне снова вернулась надежда, которая словно едва не погибла.

Когда я снова за собой стал ТЯНУТЬ тележку с нагруженными в неё кирпичами, опять одно колесо попало в ямку, и тяжесть груза опять смяла под собой колёса. Моя надежда опять стала погибать. Мне опять пришлось выгружать кирпичи, выравнивать колёса, и снова нагружать тележку кирпичами. Я подумал о том, что, может, мне уменьшить груз на четыре кирпича, но не стал этого