1. Саму по себе историю становления капитализма недопустимо рассматривать в отрыве от технологической эволюции. Капитализм – это прежде всего способ производства, основанный на труде как основном источнике потребительных ценностей. До капитализма труд как таковой не был основным источником потребительных ценностей, эту функцию выполняли природные процессы107. Только учитывая это, мы сможем понять описанные в «Капитале» механизмы самовозрастания стоимости. Соответственно, чтобы найти истоки капитализма, мы должны смотреть на то, как постепенный прогресс в науке и технике вылился в итоге в промышленную революцию. И этому процессу невозможно дать однозначную оценку с точки зрения какого-либо класса. Отчасти прогресс науки и техники «тормозился» средневековым мышлением. Но очень многие технологические прорывы в производственной сфере были обязаны как раз инициативам докапиталистических элит. Так, широкая иерархическая система налогообложения поспособствовала возникновению абсолютизма, роль которого в становлении капитализма трудно отрицать. Именно абсолютизм способствовал политической и экономической консолидации национальных государств, без которой были бы невозможны национальные рынки и многие явления международной торговли108. Как раз «абсолютные» монархи инициировали проведение меркантилистской политики, нацеленной на защиту местного производства от иностранных конкурентов (протекционизм). Монархи в целях повышения боеспособности своих армий непрестанно вкладывались в мануфактурное и протопромышленное производство. «Видимым парадоксом абсолютизма, – пишет П. Андерсон, – было то, что он по сути своей представлял аппарат для защиты собственности и привилегий аристократов; в то же самое время средства, которыми обеспечивалась эта защита, могли одновременно обеспечивать и базовые интересы новорожденных торгового и мануфактурного классов. <…> [Абсолютистское государство] покончило с большим количеством внутренних барьеров в торговле и поддержало ввозимые пошлины против иностранных конкурентов. <…> Оно выполняло некоторые частично функции первоначального накопления, необходимые для окончательного триумфа капиталистического способа производства. <…> [Поэтому] существовало потенциальное поле совместимости между природой и программой абсолютистского государства и действиями торгового и мануфактурного капитала»109. Сюда же можно отнести влияние колониализма.

2. Следовательно, не стоит недооценивать влияние государства как своеобразного «катализатора» синтеза элит. Долгое время в марксистской политэкономии было принято рассматривать государство исключительно как инструмент в руках господствующих классов. Однако оно никогда не было таковым, так как всегда выступало в качестве автономного субъекта, включающего в себя отдельную страту бюрократической и военной элиты. Т. Скочпол убедительно показала, что государственные агенты имели собственные интересы, зачастую шедшие наперекор интересам земельной аристократии. История становления абсолютистских государств – это история усмирения непокорных наследственных аристократий, включения класса феодалов в бюрократическую иерархическую машину государственной службы. При этом, как отмечает Скочпол, «хотя и государство, и господствующие классы в широком плане разделяют заинтересованность в том, чтобы удерживать подчиненные классы на отведенном им месте в обществе и на работе, в существующей экономике собственные фундаментальные интересы государства в поддержании элементарного порядка и политического мира могут привести его (особенно в периоды кризиса) к уступкам в пользу подчиненных классов»