Алекс потёр лоб. Впервые в жизни он отказывался от выступления и чувствовал себя непривычно и неловко. Как если бы он упал с трёхколёсного велосипеда, будучи лучшим в мире мотогонщиком. Он попытался объяснить.

– Том, я не могу играть каждый раз, когда ты просишь. Я никогда тебя не подводил, но теперь я действительно не могу. У меня есть хорошие диджеи среди друзей, я могу дать тебе их номера, они с радостью тебе помогут.

– Ааа, опять какие-нибудь дилетанты, – загудел Том.

– Да почему дилетанты сразу?

– Ладно, диджея, допустим, я найду. Но у тебя же звук и пульт, и все дела – всё супер. Можешь одолжить мне, пока не пользуешься?

– Хорошо, без проблем. На благо пляшущих. Одолжу.

– Кайф! Заберу на днях. – Том заметно повеселел. – Сам-то точно не придешь?

– Томми, не шкварчи. Ты вообще помнишь, что ты мне и за прошлый сет задолжал? И за позапрошлый.

– Ой, ладно, ясно всё.

И Том повесил трубку.

– Гандоныш, – подытожил Алекс.

– Всё хотела тебя спросить, – сказала Эм. – Что это за слово такое? Гандоныш.

– Ну, – пожал плечами Алекс. – Это как гандон, только не так обидно. Масштабом поменьше. Маленький.

Эм засмеялась.

– Буду знать. Ты со мной? – спросила она. Она крутилась у зеркала – собиралась ехать на свой концерт – нечастое событие в городе в последнее время.

– Да мне вроде как нежелательно в клубах появляться, – сказал Алекс, чувствуя себя как грёбаный обоссаный матрас.

– Нежелательно, – повторила она, отвернувшись от зеркала и смотря ему в глаза. – Я же не предлагаю тебе бухать так, чтобы утром у твоего босса окна в кабинете запотевали. Просто пойдем? Тебе надо отдохнуть, твои дополнительные смены, которые ты взял, плохо отражаются на твоём внешнем виде. Становишься похож на рыбу-каплю.

– И как она выглядит?

– Лучше и не знать, – засмеялась Эм. – Выглядит, как ты. Пойдём!

– Слушай, ты же знаешь, что у моего босса само понятие «клуб» равно понятию «алкоголизм».

– Но его же не будет там! – с жаром воскликнула Эм. – Да что с тобой?

– Смотри – два раза уже ему о концертах докладывали. Это может случиться и в третий раз. Эм, я хочу пойти! Но не могу так рисковать. А вдруг там опять будет Дэн?

– Ну не знаю, мне кажется, у тебя паранойя. Впрочем, дело твоё. – Эм взяла чёрный карандаш для глаз и снова отвернулась к зеркалу.

– В конце концов, я не хочу себя дразнить. Ты же будешь пить и отдыхать на всю катушку. Я останусь дома. Надо поработать, – заключил Алекс и включил компьютер.

– Как знаешь, – сказала Эм, затем быстро оделась, взяла свою гитару и ушла.

– Передавай ребятам привет… – вдогонку сказал Алекс, хотя, возможно, она уже не услышала.

К ночи она вернулась. Алекс уже лежал на кровати, стараясь заснуть, когда она с шумом зашла в комнату, задев дверной косяк и прислонив к стене чехол с гитарой, и сказала:

– Знаешь, это немного странно, но, по-моему, я действительно видела на входе этого твоего Дэна. А может, мне показалось. Мало ли там сопляков всяких. – С этими словами она, не раздеваясь, плюхнулась на кровать и мгновенно заснула.

Следующие две недели Алекс провел, как между молотом и наковальней – между работой и звонками организаторов фестивалей и приятелей, которые звали его выступать на разных вечеринках, как назло, даже чаще обычного. Алекс так устал давать отказы, устал от этих звонков, которые были настоящей пыткой. Родителям он смог отдать первую небольшую сумму, необходимую Нику для подготовки к операции. Работать предстояло ещё усерднее, брать больше дополнительных смен. В один из таких дней сурка ему позвонил Оскар.

– Привет, Алекс, – начал он, как всегда, весело, – звоню узнать, как у тебя дела, а именно: куплены ли билеты на нашу с Лерой свадьбу? Она волнуется, что ты про нас забыл, а я ей говорю: такого не может быть! Алекс никогда не пропустит такое событие! И хотел обговорить с тобой плей-лист.