Наконец, я хотел бы добавить, что эта книга – своего рода размышление о языке [tongue] как техническом органе, который по своей значимости ничем не уступает рукам. Книга начинается с вопроса о вкусе и заканчивается вопросом о речи – двух важнейших функциях языка.
Весной 2023 года, благодаря приглашению Токийского колледжа, у меня появилась возможность провести два месяца в Токийском университете. Меня радушно встретили профессор Исии Цуёси, профессор Чун Чин-Юэнь и другие коллеги. Профессор Накадзима Такахиро, директор Института перспективных исследований Азии в Тодае[2], любезно предложил мне воспользоваться его библиотекой в кампусе Хонго[3], где я смог прочитать множество оригинальных текстов о преодолении модерна и Киотской школе, которые ранее были мне недоступны. Эти недели, проведенные в Японии, стали решающим этапом в завершении этой книги. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить коллег, которые поддерживали мои размышления на протяжении всего этого путешествия: Исэ Кохэя, Харасиму Дайскэ, Исиду Хидэтаку, Фудзихату Масаки, Агнес Лин, Джонсона Чана, Уго Эскинка, Милана Штюрмера, Питера Лемменса и особенно Адзуму Хироки, с которым мы неоднократно обсуждали эту тему с момента нашей первой встречи в 2016 году. Всякий раз наши беседы были дружескими и продуктивными. Также я хочу поблагодарить издательства Sequence Press и Urbanomic за их совместные усилия по изданию этой книги, особенно Майю Б. Кроник за тщательную редактуру и критические замечания.
Юк Хуэй
Осень 2023 года
Роттердам и Тайбэй
Прелюдия: Точка зрения Heimatlosigkeit
Бездомность становится судьбой мира.
Мартин Хайдеггер
Можем ли мы, вслед за Гуссерлем, продолжать рассматривать китайцев, индийцев и персов как «антропологические типы человечества», а эти общества прошлого – как лишенные проблематичности, как предлагает Паточка, или как всего лишь частные экономики, как утверждает Ханна Арендт? На мой взгляд, в начале XXI века философам крайне необходимо развить историческое чувство, которого, по словам Ницше, им так не хватает, и признать, что эти дискурсы о Европе – не более чем идеологическая конструкция и результат концепции мира, проистекающей из колониализма, с которым, к сожалению, название «Европа» по-прежнему тесно связано.
Франсуаза Дастур[4]
§ 1. Планетаризация и Heimatlosigkeit
В XVIII веке Новалис описал философию как своего рода томление, ностальгию, тоску по дому: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома»[5]. [Die Philosophie sei eigentlich Heimweh – Trieb, überall zu Hause zu sein.] Корень heim- здесь указывает не только на дом, но и, что важнее, на родину (Heimat). Эта тоска по Heimat стала вездесущим феноменом в процессе колонизации и модернизации. Правда, в тот же период дом стал всего лишь географическим объектом на поверхности одного из бесчисленных небесных тел, а значимость географического объекта стала оцениваться с точки зрения обилия природных ресурсов и экономического потенциала. Можно, подобно Хайдеггеру, вспомнить летний проселок Heimat, старые липы, глядящие ему вослед через стены парка; проселок, бегущий светлой нитью мимо покрывающихся свежей зеленью нив и пробуждающихся лугов[6]. Однако сегодня эта деревушка полна туристов со всего мира, желающих посетить Heimat знаменитого философа, и для удовлетворения их запросов здесь строится новая инфраструктура. Увы, Heimat уже не та, что раньше.
Экономическое и технологическое развитие продолжает изменять ландшафт этих маленьких деревень, причем еще более радикальным образом – благодаря достижениям в области автоматизации сельского хозяйства. Сегодня в сельских районах широко применяются беспилотники и роботы, полностью автоматизирующие процессы посева, вспашки, сбора урожая, упаковки, транспортировки и т. д. Современные фермеры больше не похожи на старую крестьянку, которую некогда представлял себе Хайдеггер, увидев картину Ван Гога «Башмаки». Сегодняшние фермеры молоды, опрятно одеты и управляют всем с помощью своих «айпадов». Деревня всё еще существует, как и липы с лугами, но ее окрестности джентрифицированы – здесь появляются дорогие кафе и отели, а маршрут хайдеггеровского проселка пересекается траекториями беспилотников и роботов. Именно поэтому в словах философа, если прочесть их сегодня, чувствуется еще больший надрыв: