Посох Времени Алексей Войтешик

Лучи восходящего над кромкой леса Ярилы-Солнца ощупывали остывшую за ночь землю, проливаясь на изумрудные луга речной долины мягким янтарным светом. Величественно поднималось светило над остроконечными вековыми вершинами, освобождая из тьмы и словно по-хозяйски пересчитывая соломенные крыши расенского скуфа3.

Ночная прохлада, не в силах противостоять надвигавшемуся свету, отступала в звенящий птичьим многоголосьем лес, разливаясь серебристой росой по кочковатым стрехам домов и выкошенным береговым лугам. От крыш поднимался пар, наполняя утро кисловатым привкусом слежавшейся прошлогодней соломы.

Щучье стояло в излучине, на самом верху большого покатого холма, который с одной стороны был отгорожен от леса студеными водами Иглянки, а с другой – длинным пологим спуском к полноводному седому Иртышу. Купцы, хорошо зная это место, всегда старались именно здесь причалить и стать на ночлег. В сам скуф чужаков не пускали, а вот в постоялых дворах слободы селили охотно, благо становищ4 под это дело было построено достаточно. Местные штурмвои5 славились боевой выучкой, так что и слобожане, и общинники самого Щучьего чувствовали себя в безопасности.

Собственно, со стороны торговцев-чужаков беззакония и не ожидали, зато от набегов джунгар да аримов6 защита была ох как нужна! С такими соседями в шапку не поспишь. Ревностно следили они, чтобы слободские кмети7 содержали своих четников8 в должной форме.

Приезжие – даже те, кто у себя на родине имел привычку поспать подольше, – чтили местные устои, а потому, как и хозяева, просыпались вместе с солнцем. Некоторые из них, особо предприимчивые, успевали сбыть расенам часть своего товара еще до того, как солнце успевало подняться над острыми вершинами леса. Зная простодушие местных, заезжие купцы не особо усердствовали с зазывами, а лишь спешно распаковывали пестрые тюки да с шумом откидывали тяжелые крышки кованых сундуков.

Каждый торговец перво-наперво заучивал и кричал два слова: «биз нос». В этой фразе крылось все, начиная с уверения в качестве привезенного товара и заканчивая одобрением окончательной цены. Когда купец говорил «всо – биз нос», он тем самым подтверждал, что плата за товар его полностью удовлетворила и, по его разумению, ни он, ни покупатель не остались «с носом».

Щучье было большим селением, и его жители давно привыкли к тому, что с конца весеннего паводка и до того момента, когда на Иртыше станут «белые воды9», утро для многих начиналось с торга.

– Джеронимо! Джеронимо! – дважды крикнул краснолицый лысый торговец, недовольно морщась, разгибая жирную спину и отбрасывая назад упавший на голову капюшон. – Дьявол! – еще раз рявкнул он. Но того нигде не было. Торговец снова нагнулся и снова оказался в ловушке капюшона. Ничего не видя вокруг и тихо изрыгая всевозможные проклятия, он, наконец, исхитрился поднять с пола грубо сколоченный деревянный ящик и бросить его на скамью. При этом его физиономия стала фиолетовой от мощного прилива крови.

Отдышавшись, хозяин старого привязного челна10 хищно осмотрелся и отыскал, наконец, взглядом своего запропавшего помощника.

Джеронимо стоял шагах в пятидесяти от пристани. Он что-то объяснял высокому, крепко сложенному парню, активно жестикулировал, указывая то в сторону слободы, то на старый челн своего товарища Ангуса. Чужак, с которым общался Лонро, был явно не из местных. Ангус Берцо издали приценился к нему, что-то прикинул в уме, после чего настроение старого менялы стало улучшаться. Торговец принялся выкладывать на лавки тугие рулоны с пестрыми тканями.

«Похоже на то, что Лонро все же нашел нужного человека! Не стал бы он попусту трепаться. Они явно говорят на языке ромеев11, а это редкая удача – встретить здесь земляка. Дело, наконец, сдвинется с места, – заключил Ангус и еще раз взглянул туда. – Точно, так жестикулировать могут только наши…»

Собеседник Джеронимо густо зарос рыжей клочковатой бородой и давно не стриженными длинными кудрями. Сразу было понятно, что он уже долго обитает в землях расов. Торговцы, попавшие в эти края, со временем старались отпустить бороды, потому что у славян еще со времен сотворения мира все безбородые мужчины, или, как здесь их называли, «женоликие», были не в чести. В границах Римской империи мужчины легко расставались с этим древним знаком своего пола, подражая влиятельным гражданам Рима, а здесь, в патриархальной глуши, борода была в почете.

Но и сравнить было нельзя куцые, клочковатые бородки иноземных торговцев с густыми и окладистыми зарослями раских витязей! Слободские никогда не брились, изредка ровняли одичавший волос на лице и голове, да и то – всего на ноготь12. Стричь бороды короче дозволялось местными конами только дружинникам и штурмвоям.

К моменту, когда занятый своими мыслями, но не забывавший о главном, Ангус крайне выгодно провернул уже третью сделку, Джеронимо успел вдоволь наговориться с земляком и, наскоро попрощавшись с ним, быстрым шагом сбежал с горки к дощатым настилам пристани. Берцо уже избавился от покупателей и встречал его в позе мраморного Марса, что возвышался напротив восточных ворот Вечного города13. Только, в отличие от бога войны, ромейский торговец опирался не на копье легионера, а на угол собственного сундука, а в его взгляде сквозило нетерпение.

– Ангус! – выпалил, перескакивая через борт и едва не свалившись в воду, молодой Лонро. – Чшерт! Я сейчас…

– Тихо, мой друг, умоляю вас, не показывайте людям спешки. Я так понимаю, наши молитвы были не напрасны? – хитрый торговец приложил перепачканную лярдом14 короткопалую пятерню к обветренным губам и прошептал из-за этой «ширмы»:

– Успокойтесь. Станьте рядом со мной, делайте вид, что смотрите на эти тряпки, и тихо, по порядку всё расскажите.

Надо отдать должное самообладанию Лонро. Короткое усилие воли – и перед Берцо снова оказался учтивый молодой человек, роль которого Джеронимо блестяще исполнял в этих землях. «О чем я только думаю? – упрекнул он себя. – Вокруг глаза и уши! Тут успех зависит от того, кто раньше всех и больше всех услышит».

К счастью, никто из соседей, поглощенных торговлей, не обратил внимания на ускоренное перемещение Джеронимо к челну Берцо. Копошась для отвода глаз в рулонах узорной ткани, Ангус тихо откашлялся:

– Ну, рассказывайте.

Молодой Лонро заговорщицки прошипел:

– Ангус, кажется, я нашел!

Берцо вскинул к небу полные благодарности глаза и даже зарделся от волнения. Встающее над лесом расенское солнце вдруг заиграло россыпями драгоценных камней, а играющая у бортов вода запела сладкими голосами смуглых наложниц.

– Ну же, – мечтательно прошептал старый меняла, – только ничего не пропустите. Мы слишком долго ждали этого. Не хотелось бы упустить удачу из-за каких-нибудь мелочей.

Лонро снова опасливо оглянулся по сторонам и продолжил:

– Его зовут Массимо Агнелли. Мы столкнулись случайно. Он обронил что-то, когда шел к пристани. Эта безделица закатилась под деревянный настил. Агнелли был крайне обескуражен и начал осыпать и настил, и вещицу отборной бранью… на нашем языке! Ох, Ангус, мои родители были бы удивлены, если бы узнали, какое удовольствие я испытал, услышав эти мерзкие слова.

– Мой мальчик, – нетерпеливо пропел Берцо, – я питаю глубокое уважение к вашим родителям. Падре Пиччие рекомендовал мне вас не только из-за ваших личных достоинств, но также из безмерного почтения к вашему роду! Но не отвлекайтесь, умоляю!

Лонро с удовольствием проглотил лесть, понимая, что эти слова не легко дались его собеседнику. Известный всему Риму хитрец и пройдоха, Ангус Берцо, наконец, оценил высокое положение молодого помощника.

Выждав невыносимую для Берцо паузу, Лонро продолжил:

– Этот Агнелли – большой «охотник». Судя по легкости, с которой он рассказывал об интересующих нас вещах, падре Пиччие был прав. Расены на самом деле просто ходят по золоту и драгоценным камням! И они намеренно показывают свою искреннюю неприязнь ко всему этому…

Ангус вдруг переменился в лице, и его голос дрогнул:

– Вы что, сказали ему, зачем мы здесь?

– Успокойтесь, это он обо всем говорил, а я слушал. Этот наш друг Массимо, похоже, безпросветный дуралей. Он так обрадовался встрече со мной, что, не задумываясь, поведал мне любопытную историю о каком-то Хоу. Этот нищий бродяга прошлым летом приволок из низовий реки… страшно сказать! В общем, челн мистера Хоу едва не зачерпывал воду бортами от того, что он был гружен… – Лонро снова опасливо оглянулся, – золотыми самородками, каждый из которых весил не менее пятидесяти местных унций15!

– О-о-о, – вырвалось у Ангуса, а Джеронимо продолжал измываться над стонущим от волнения торговцем:

– И это не просто сказки, дорогой друг! Если мы пожелаем, можем все уточнить у сопровождавших его расен – их здесь много. Массимо клянется, что Хоу после того нанял здесь еще один челн, легко выкупив его у какого-то джунгарина. Наняв для охраны две дюжины караванных штурмвоев, он снова отправился вверх по течению.