Отлепив бактерицидный пластырь с колен, Наташа обработала их зелёнкой. Хорошо, ещё праздники, а то бы пришлось каждому ребёнку в группе объяснять, почему у взрослой тёти ссадины. Она улыбнулась, вспомнив о шумной ребятне: они бы непременно искренне посочувствовали, сморщившись, как от собственной боли, и обязательно бы припомнили свои падения. От этой мысли на душе посветлело.

«Господи, помоги мне с усыновлением», – в который раз взмолилась Наташа. Сегодня Новый год, а она даже ёлку не поставила: не для кого. Был бы ребёнок – и жизнь наполнилась бы смыслом. А сейчас… неделя времяпрепровождения перед телевизором, где одни и те же лица кочуют с канала на канал. В гости идти не хотелось, хотя сестра матери приглашала её. Нет уж, а то они обе расплачутся, потому что слишком живы воспоминания о том, как было при маме.

Наташа приготовила отбивные из курицы – быстро, недорого и вкусно, сделала салат из кальмаров, положила в вазочку мандарины – хоть запах новогодний пусть будет – и, приняв душ, надела трикотажное платье. Стол, накрытый для одного человека, даже с зажжённой сиреневой свечой аппетита не вызвал. Девушка походила по комнатам, остановилась возле окна в кухне: в доме напротив сквозь портьеры пробивался свет, и иногда двигалась чья-то тень.

«Может быть, воры, – подумала Наташа, решая, позвонить или нет в полицию, – ведь хозяин, скорее всего, в тюрьме...»

Мысль, что она не предотвратила преступление в прошлый раз, заставила набрать номер полиции. Они спросили её фамилию и номер телефона – Наташа назвала. Потом долго ждала, когда же они подъедут.

Проблесковый маячок засветился у роскошного коттеджа где-то через час, вот только вор и не думал уходить. Он вышел на улицу вместе с полицейским, который показывал рукой на её окно. Наташа резко присела, чтобы её не заметили, а потом, рассердившись на себя, ушла в зал и легла на диван, уставившись в телевизор.

Она задремала, а проснулась от разрывов петард и ракет. Вот раззява: проспала приход Нового года. По стенам и потолку комнаты метались отблески взрываемых фейерверков. Наташа села на широкий подоконник и долго глядела на расцветающее разноцветными звёздами небо, а после сняла платье, надела ночную сорочку и приготовилась к отдыху, но спать вообще не хотелось. Тогда она подошла к книжному шкафу, немного постояла, выбирая книгу – все их она уже перечитала. И всё-таки взяла «Рай» Джудит Макнот.

Так, плюхнувшись в тот день на кровать, меняя книги, она пролежит все каникулы, изредка выходя на улицу, подышать свежим воздухом. Тем временем в доме напротив снова было темно.

***

На Рождество Наташа побывала у тётки. Хлебосольная, гостеприимная женщина рада была единственной племяннице. У старшей сестры матери не было детей, и когда-то давно, лет двадцать назад, она сама сказала мужу, чтоб искал другую. Он отнекивался, но как-то в командировке разнежила его женщина, и забыл он о своей Валюше, вернулся – глаза прятал. А через несколько месяцев снова поехал по тому же маршруту: водитель-дальнобойщик – куда пошлют, туда и едет. Видимо, Бог вёл, потому что та одинокая женщина забеременела. Если бы не приехал тогда, так бы и не узнал, что ребёнок у него будет. А Валентине всё как есть рассказал. Она не злилась – только радость за него душу похлеще ссоры выворачивала.

Он казался себе предателем. Уходя, взял только свои вещи, чтобы они глаза ей не мозолили, даже инструменты оставил: может, кто по-соседски гвоздь забьёт или кран починит. Переехал к Веронике. Когда сын подрос, приезжал к Вале с ним. Боялся, что за хвастовство примет, но она в то время с Ирининой дочкой возилась. И ведь сумела его балованного сынишку к себе расположить, да и с девочкой познакомила. Димка потом все уши матери прожужжал, какая тётя Валя хорошая. Вероника ревновала молча, чуя вину свою, женскую, перед ней, а в последние годы и вовсе сроднились, в гости к ней стали всей семьёй наведываться. Димка даже не догадывается, что тётя Валя не родная тётка, а первая жена отца.