Сам напоминал более взрослую версию Ники. Менее серьезную и более расслабленную, версию, которая не сдерживает себя, и это видно с первого взгляда. Он греховен, как то самое яблоко, и я просто не представляю, что может заставить меня не пытаться его надкусить.

– А я думаю, не твое. Ты меня знаешь едва ли пару дней. Твоя дружба с Дани не делает из тебя моего друга.

– А дело не в дружбе, Марианна. Сам не для тебя. Не потому, что я хочу лучшего для тебя, или потому, что не выношу его. Дело в том, что я попросил тебя о помощи и намерен ею воспользоваться, раз уж ты согласилась. И для этого мне надо, чтобы ты держалась подальше от моего брата.

Я совсем не ожидала такой эмоциональной речи от Ники, он настолько меня восхитил, что я даже сбросила газ, так что стрелка спидометра едва ли перевалила за сорок километров в час.

– Я постараюсь.

– Спасибо, Марианна.

Ники вновь отворачивается к окну, хотя за ним едва ли что-то видно, и в машине снова повисает тишина.

Я столько времени провела одна путешествуя, что осознала, что ненавижу тишину и ненавижу молчать. Это все пугает меня и заставляет думать, а самое меньшее, что я хочу делать наедине с собой, – это думать. Мне никогда не удавалось выстроить какую-то правильную линию своего поведения в голове или анализировать свои плохие поступки, чтобы их больше не совершать. Нет, я не делаю выводы и, наступив на грабли, ищу следующие. Одно из многого, что мне удалось познать, наслаждаясь свободой от родителей, – это чем я хочу заниматься и каким человек я должна стать. Необходимо отметить, что я совершенно точно не собираюсь становиться хорошим человеком.

– Почему ты не хочешь встречаться с девушкой типа Леноры? Она не из тех, кто охотится за спортсменами.

– Это не твое дело, – не поворачиваясь ко мне, бросает Ники.

– Если твое дело решать, спать ли мне с твоим братом, то, значит, мое дело – выяснить, почему ты не хочешь спать хоть с кем-то. Тебе восемнадцать, это ненормально.

– Откуда ты знаешь, что такое нормально, Марианна? Представляешь, что о тебе говорили и говорят в нашей школе? Ты олицетворение ненормальности.

Я усмехаюсь, и, честно признаться, мне нравятся эти слова Ники. А еще мне нравится, как он произносит мое имя. Твердое «м», мягкое «р». С его губ будто срывается самое нежное слово в этом мире. Хотя я твердо уверена, что мне не стоит чувствовать ничего теплого по отношению ко всему, что делает или будет делать Ники.

– Может быть, но это не отменяет того, что ты сам знаешь, – сейчас самое время развлекаться. В твоем возрасте я не упустила ни одного шанса.

– Это я тоже знаю, Марианна. Я знаю больше, чем ты думаешь. – Он замолкает, а вместе с ним и я.

Да, я использовала свои школьные годы на полную катушку. Деньги родителей, незаурядная внешность, свободные взгляды дали мне возможность попробовать все разрешенное и многое запрещенное. И, откровенно говоря, я не жалею и вряд ли уже пожалею о том, что сделала. Таков мой принцип: сделай, а потом разберемся с совестью, уж с ней я смогу договориться.

– Отвечая на твой вопрос, – нарушает тишину Ники, и я чувствую, как его взгляд блуждает по мне и изучает каждую деталь на лице, запоминая мои эмоции и то, как они могут меняться, – у меня есть мама и две младшие сестры. Отца я почти не помню. Сам никогда не стремился занять его место. Вы с ним похожи, он предпочитает жить свою жизнь, не заботясь о будущем или о своей семье. Да и мы ему сводные. Его отец давно бросил нашу маму, Саму едва исполнилось три года. И так как он не хотел становиться главой нашей семьи, пришлось мне. Я должен быть тем, кто вытащит маму и сестер. А для этого мне нужна карьера. Девушки лишнее, у меня уже есть трое.