– В чем подвох? – процедила она сквозь зубы.

– Оу… А подвох в том, что точная внешность известна лишь у одной цели, дорогая моя. – Равааз важно выхаживал вокруг Ни-Кель и Атласа и при этом пристально их разглядывал. – Овальное лицо, большой лоб, крупный нос, кучерявые волосы. Почти два метра ростом.

Услышав это, Атлас нервно сглотнул.

– Однако, самое важное… – Равааз остановился на месте и сделал паузу. – Самое важное – это голубая отметина на лице. Таких чудаков здесь ходит не много, не так ли?

Вот теперь Атлас занервничал по-настоящему.

– Ни-Кель, он же… – начал парень, заикаясь.

– Ну, все ясно. – Наемница прервала его. Ма-эринка решила не делать резких выпадов, дабы ситуация не вышла из-под контроля. Она рассудила, что лучше потянуть время и продумать план отступления, дабы избежать драки.

– И правда, видно, бедствуешь, раз в такую глушь забрался… – сказала она. – Но даже я не думала, что ты готов так низко пасть перед своим народом!

– О чем это ты? – Равааз прищурил один птичий глаз.

– О том, что ты ради денег готов продать честь своих собратьев. – Ни-Кель с насмешливым видом поставила руки в бок. – Расскажи-ка, каково это – продаться джакурийцам? Каково это – стать ручной птичкой шакалоголовых, а? Это ведь они тебе обещают награду?

– Оу, ну от тебя я не ожидал такого… – Равааз устало приложил руку ко лбу. – Какая чушь, думала, меня этим можно задеть? Меня никогда не волновали войны атаи и джакурийцев. Я живу так, как хочу, и плевать мне на какую-то там мифическую «честь народа».

Равааз небрежно махнул крылом.

– Войны, солдатские распри, политические междоусобицы… – продолжал он. – Меня это не касается, как, впрочем, и любого другого адекватного наемника. Идеология и патриотизм – удел неудачников. В моем же деле важна прибыль, и только. Обычный народ убеждения меняет, как перчатки, стоит только смениться правителю или начаться войне. Сегодня вы ненавидите и проклинаете своего врага, а завтра, по повелению тех, кто стоит выше вас, будете целовать ему пятки и всячески восхвалять как ни в чем не бывало. Так зачем же следовать веяньям моды, если через год или два она станет другой? Все в этом мире меняется, все, но вот деньги…

Тут Равааз многозначительно поднял указательный палец.

– Важность денег не меняется никогда. Особенно если это золото. А за такое количество золота, которое выставили за твоих оборванцев, я, так и быть, готов оказать маленькую услугу клыкастым. И ведь я еще не сказал главного, не рассказал о том, что принесет мне удовольствия не меньше, чем награда…

Равааз недобро улыбнулся.

– Давайте-ка еще кое-что уточним…

Наемник достал бумажный плакат из маленького подсумка и, развернув, прочитал с напыщенным видом:

– Три цели. Второй должен быть еще одним парнем, скорее всего, с саблей, а вот третий… Про третьего не сказано ничего, кроме того, что он украл вместе с остальными двумя лошадь у таверны «Дикий волк». Интересно… И кто же это такой мог быть, как ты считаешь, Ни-Кель? Быть может, ты прячешь где-то третьего, или же…

Тут Равааз сделал шаг вперед. Ни-Кель и Атлас с опаской отступили.

– …или же ты и есть моя третья цель, дорогуша?

Равааз с довольным видом смотрел на оторопевшую наемницу. Он видел в ее глазах гнев вперемешку с отчаянием, и это доставляло ему страшное удовольствие.

– Интересная ситуация, – Равааз буквально упивался злорадством, – и любопытно, что же вы теперь будете делать?

Ни-Кель выхватила нож и стала пятиться. Атлас тоже отходил, оглядываясь на выход. Еще минуту назад крепко дремавший хозяин, едва проснувшись и увидев, что назревает потасовка, аккуратно сполз вниз и потихоньку убежал к черному выходу. Деревенские мужики, сидевшие в дальнем углу кабака, завидев нож, тоже решили не задерживаться.