– Постараемся, господин полковник.

Врач оказался на месте, он сидел за столом и что-то писал в толстой тетради.

– Чем могу служить?

– Я по поводу убийства господина Корсакова. – Соколов предъявил документы. – Вы производили осмотр тела?

– Так точно, господин полковник. Что конкретно вас интересует?

– Хочу просто услышать ваше мнение.

– Удар нанесен сзади в левую часть между четвертым и пятым ребрами. Орудие убийства – нож с довольно длинным, порядка восьми – десяти дюймов, узким лезвием. Скорее всего, это стилет – «оружие профессиональных убийц». Клинок классический, трехгранной формы – раны нанесенные таким орудием дают очень мало крови.

– Удар был один?

– Да, этого вполне хватило. Стилетом нельзя зарезать, им можно только заколоть, поэтому использование этого орудия требует навыка и твердой руки. В данном случае можно смело сказать, что работал профессионал, скорее всего, бретер или военный. На мой взгляд, убийца левша, либо владеет одинаково уверенно двумя руками.

– Насколько мне известно, стилет изначально предназначен для левой руки.

– Одно не исключает другого. Забыл сказать, что убийца несколько раз провернул стилет в ране, прежде чем его извлечь, нанося жертве серьезные внутренние повреждения, не видимые при наружном осмотре. Обычно убийца просто извлекает кинжал, во всяком случае, в моей практике именно так и было, а тут…

– Это о чем-то говорит?

– Об этом мне трудно судить, могу только сказать, что этот варварский метод был характерен для «Сицилийской школы стилетного боя».

Поблагодарив врача, Соколов зашел к Лапину, забрал копию «бумаги на иностранном языке» и, наняв извозчика, поехал в Эрмитаж. Забелин был на месте – разбирался с каталогом. Он тут же отправил посыльного к Ростопчину, а сам стал знакомить гостя с картинами «малых голландцев». Пока они беседовали, подъехал Ростопчин.

– Ну что выяснил? – Заходя в комнату, спросил он, обращаясь к Забелину. – Эти картины осматривал Корсаков?

– Федор, эти картины не соответствуют тем, что обозначены в списке. Например, название «Девушка играет на мандолине», но среди этих картин нет ни одной, где была бы изображена дама с музыкальным инструментом. Зимних пейзажей в списке пять, а в наличии четыре, точно также не совпадает и количество летних пейзажей и натюрмортов. Мое мнение – Корсакову наверняка показывали другую коллекцию, а именно, картины, указанные в списке.

– Николай, для подобного вывода нужны более веские доказательства.

– Хорошо. Вот, смотри, напротив каждой картины стоит крестик и галочка. Как ты думаешь, что это такое?

– Ежу понятно, что это отметки того, кто проверял картины по списку.

– Правильно! Теперь обрати внимание, что крестики бледнее, чем галочки. Я в последнее время много работал с архивами и могу сразу сказать, что крестики были нанесены несколько лет назад, а галочки свежие, им нет и пары месяцев. Скорее всего, что галочки это отметки Корсакова, а значит, он принимал картины именно по этому списку.

– Извините, что перебиваю. – Вмешался в разговор Соколов. – Среди вещей в кармане у Корсакова была найдена вот эта бумага. Посмотри. Федор, может, ты сообразишь, что это такое?

Ростопчин с минуту изучал документ.

– Это квитанция на получение груза в Любеке. – Наконец произнес он. – Написана на датском языке и вероятно имеет отношение к компании «Северная звезда». Груз состоит из двух единиц, весом 260 фунтов и 250 фунтов.

– Это сколько в пудах?

– Примерно семь – восемь пудов, если фунты датские или немецкие. Это в точности соответствует весу тех ящиков, что привез в Петербург Корсаков.

– Квитанция выписана на Корсакова? – Поинтересовался Соколов.