– Ножны тупая твоя башка! – опомнился Уилли. – Это ж ведь одно целое… Если уж ножен не будет, то как быть мечу? Кто придет им на смену?

Товарищ подшучивавший Уилли сделал задумчивое лицо и нахмурился.

– Ну твой то меч явно по самые ножны не залезет. – продолжал подстегивать он. – Только на пол дюйма!

Все снова загоготали.

– А вот сейчас я доем своего козленка и тогда посмотрим кто что куда и у кого залезет, когда я вывалю перед тобой свою булаву! – захвастался Уилли.

– Да иди ты. – отмахивался товарищ, сидевший напротив и размахивавший руками. – У меня у самого булава размером с дракона! Тоже мне громила.

Лагерь снова задрожал от пронесшегося смеха.

– Слушай Бард! – окликнул один из солдат, трапезничавших у костра, товарища, который старательно перебирал ветки отделяя мокрые и сухие и складывая их в две кучи. – А если бы это была твоя последняя ночь ммм? Чтобы ты сделал? Ну то чего в обычной жизни не осмелился бы совершить?

– Ничего. – ответил солдат продолжая методично разбирать ветки.

– Как же? Не напился бы в стельку? Не трахнул дорландских девок с усмешкой спросил напарник, вытаращив глаза.

– Здесь нет дорландских девок… – так же ответил седовласый и бородатый Бард.

Тут он вдруг прервался и подняв взгляд на ждавших продолжения увлекательной беседы собратьев по оружию.

– Разве что только прочел стихи.

– Стихи?

– Моя мать читала мне их перед своей смертью, так легче пережить то что тебя вскоре не станет, и ты будешь гнить в земле.

– Ты всегда такой мрачный? – нахмурено спросил товарищ.

– Только когда перебираю ветки, слушаю твои надоедливые вопросы и рассказы про маленький член Уилла. – спокойным тоном ответил Бард.

Лагерь снова задрожал от смеха, но в этот раз еще больше прежнего перебив завывание ветра, доносившегося где – то вдали.

– Угомонитесь, вы всех птиц в округе разбудите… Тоже мне серебрянные мечи. – послышалось откуда – то из – за костра. И не только их…

Солдаты в ту же секунду замолкли. Их взгляды быстро перевелись с друг друга на старика, начищавшего свой клинок небольшим кусочком точильного камня. Он сидел на деревянной дощечке, прибитой к небольшому бревнышку и плавно водил камешком вверх, вниз по лезвию клинка. Нагрудника на нем не было, лишь стеганный дуплет, почти потерявший свой цвет от постоянной носки, сапоги, грязные и истоптанные в непроходимых тропах и ремень бляшка которого выглядела поблеклой и казалось, что вот, вот оторвется.

Его лицо было все покрыто морщинами, а седая борода создавала ощущение что перед ними сидит не старый воин, а великий мудрец зачитывающий свою мантру.

– И кого же еще, Оливер? – произнес один у огня. – Гаргенов, вихтов и крикунов?! – с насмешкой поинтересовался он. – А может быть воющих в ночи валроков?! – с еще большем издевательством, уточнил солдат. – Или поющую рыбу? Это все чушь.

– Темноты. – спокойно ответил Оливер, продолжая заниматься полировкой.

– Нельзя бояться того, кого не видишь. – снова заспорил он, попивая вино из стакана.

– Конечно… боятся стоит того что в ней обитает. – вымолвил Оливер продолжая начищать сталь.

Уилли от неожиданности ответа глубоко сглотнул слюну и на минуту замер. Казалось во фразе старика было больше смысла чем во всей дружеской беседе у очага и это заставило замолчать всех на какое – то время. Он отложил ножку козла и достал из нагрудного кармана своего стеганного дуплета украшенный золотой оправой компас. Он открыл его и протер стеклышко запачканным в мясе пальцем. Внутри был очень точный рисунок весьма прелестной молодой девушки с черными как ночь кудрявыми волосами в белом одеянии и красивой заколкой в виде креветки.