Алхим не отрывал взгляда от Зельвы, жадно впитывая каждое её слово.

– Что за беда? – спросил он настойчиво.

Зельва прищурилась, её лицо приняло тень тревоги.

– Живая вода эта струится сразу в Мёртвое Озеро, – сказала она, медленно произнося каждое слово. – Это озеро разлилось так широко, что его нельзя обойти. Оно как чаша, что заключает в себе слёзы и тьму, вытекшие из мира, когда Гармония была нарушена.

Алхим нахмурился, его мысли метались, пытаясь найти выход.

– А если переплыть его? – предложил он. – Найти способ добраться до источника?

Зельва покачала головой, её голос стал низким и мрачным.

– Нельзя, милок. Если попробуешь переплыть его – умрёшь. Мёртвое Озеро не принимает никого. Оно забирает жизнь, как память о том, что погибло. Говорят, его воды холоднее самого сильного мороза, и даже птицы не летают над ним.

Алхим сидел молча, опустив взгляд на свои руки. Его энтузиазм сменился растерянностью.

– Так что же делать? – наконец спросил он. – Если не обойти, не переплыть… Как тогда добраться до живой воды?

Зельва задумчиво провела рукой по коленям, будто гладя ткань, которая давно потеряла свой блеск.

Алхим с волнением вскинул голову:

– А что же случилось потом, когда та фея повредила цветок? Что произошло с миром?

Зельва тяжело вздохнула, её взгляд потяжелел.

– А потом… феи исчезли. Их магия покинула наш мир, и Гармония больше не поддерживала людей. Им пришлось учиться выживать самостоятельно, добывать хлеб в поте своего лица, тяжело трудиться, чтобы не умереть с голоду. Всё изменилось. Люди стали слабее, но, может, и сильнее в каком-то смысле. Им пришлось учиться многому, чего раньше они не знали.

Алхим нахмурился, пытаясь осмыслить сказанное.

– Но ведь у людей всё же была какая-то мудрость? Они хоть знали, как работать с землёй? Как строить дома?

Зельва кивнула, но в её глазах была грусть.

– Знали, но не всё. После исчезновения фей, люди долго были растеряны, не знали, как выживать в мире, где Гармония больше не направляла их. Тогда к ним стали приходить другие народы, с далёких земель. Эти народы учили их ремёслам, как работать с деревом и металлом, учили охоте и земледелию. Они принесли оружие, которое позволяло защищать себя и охотиться. А ещё научили письму.

Алхим удивлённо вскинул брови.

– У нас не было письменности? – недоверчиво спросил он.

Зельва улыбнулась, но её улыбка была скорее меланхоличной.

– Люди тогда не нуждались в ней. Они говорили на языке Лиры. Это был язык фей, язык Гармонии. Он был совершенен. В нём не было нужды что-то записывать, ведь слова этого языка сами сохранялись в памяти и передавались дальше.

Алхим подался вперёд, его глаза горели любопытством.

– Язык Лиры? А что это за язык? Как он звучал?

Зельва задумалась, её взгляд устремился в пустоту, как будто она пыталась вспомнить давно забытое.

– Это был язык, который нельзя описать словами. Он был, как музыка. Как ветер, играющий в листве. Как журчание ручья или треск костра. В нём были чувства, мысли, воспоминания – всё в одном.

Зельва слегка улыбнулась, заметив интерес Алхима, и сказала:

– Знаешь, язык Лиры, хоть и был совершенен, всё же иногда записывали на земле. Но это были не буквы, как ты можешь подумать. Это были руны. Символы, которые отражали не просто слова, а целые мысли, чувства, состояния. Руны были связаны с самой Гармонией, и потому каждая из них не просто обозначала что-то, а была частью того, что она описывала.

Алхим, восхищённо выдохнув, спросил:

– Значит, руны фей… Они сохранились? Где их можно найти?

Зельва усмехнулась, её взгляд стал загадочным.

– Какая-то часть сохранилась. Люди находят их в старых лесах, на камнях, спрятанных у ручьёв, или в пещерах, куда давно не ступала нога человека. Но язык этот был создан самой Гармонией. Он живой, и его руны бесконечны. Сохранить все невозможно, потому что они рождались вместе с миром, его изменениями, его дыханием. Каждая руна – это отражение мгновения, которое уже прошло.