– Но как тени могут говорить? – перебил Алхим. – У них ведь даже… звуков нет.

– Они не говорят, как мы, – ответила Зельва. – Их язык – это движение, холод и шёпот, который ты больше чувствуешь, чем слышишь. Это было похоже на загадку, которую нужно было разгадать. Но тени никогда не давали прямых ответов. Они показывали гномам намёки, предчувствия, предупреждали о грядущем, но никогда не говорили всего.

Алхим почувствовал, как у него пересохло во рту.

– И что было дальше? Гномы разгадали их?

– Не до конца, – ответила Зельва. – Они поняли, что тени показывают то, что может произойти. Но будущее – это скользкая вещь. То, что казалось предупреждением, могло обернуться иначе. Многие гномы, которые слишком доверяли этому языку, терялись в его загадках. Они пытались найти ответы, но только запутывались ещё больше.

– И что, они всё ещё используют этот язык? – спросил Алхим, глядя на Зельву.

Она покачала головой.

– Лишь немногие. Большинство гномов считают, что язык Теней – это не дар, а испытание. Он даёт не только знание, но и сомнения. Поэтому они обращаются к нему только в крайней нужде, когда все другие языки молчат.

Алхим сидел молча, чувствуя, как в нём растёт неясное беспокойство. Он хотел спросить, видела ли Зельва сама эти руны, но не решился. Она, казалось, поняла его мысли.

– Не ищи теней, – мягко сказала она. – Это знание не для людей. Лучше ложись спать.

Алхим кивнул, но даже лёжа в своей кровати, он не мог забыть её рассказ. Ему казалось, что в углах комнаты тени шевелятся, но он крепко зажмурил глаза, стараясь не смотреть.

Зима не особо хотела уходить. Березень давно закончился, и на календаре наступал Капельник – месяц, когда, по всем приметам, должны были пойти первые капли талой воды, а солнце, хоть и робко, но начинало греть. Однако зима упорно держала свои позиции. Лёгкие утренние морозы сменились сильными холодами, и вместо оживляющего дыхания весны по всей округе снова повеяло леденящим ветром.

Алхим смотрел в окно на серое небо, нахмурившись. Вода в ведре, которое стояло возле печи, каждое утро покрывалась тонким слоем льда, а дрова с каждым днём уходили всё быстрее. Печь приходилось топить всё сильнее, чтобы хоть как-то бороться с непрекращающимся холодом. Огонь трещал, но уже не согревал, как раньше.

– Алхим! – донёсся голос Зельвы из кухни.

Он оторвался от своих раздумий и пошёл туда. Тётя стояла у стола, нарезая хлеб, её лицо было серьёзным.

– У нас почти не осталось дров, – сообщила она. – Старый запас закончился, а мороз, кажется, и не думает ослабевать.

Алхим вздохнул.

– Надо ехать в лес, – продолжила она. – Старик Олаф сказал, что видел там упавшее дерево. Всё, что нужно – это распилить его и привезти. Дерево большое, дров хватит надолго. Олаф обещал дать нам лошадь, чтобы привезти их.

Алхим кивнул, понимая, что выбора нет. Он привык к зимам в их краях, но этот год был особенно суровым. Морозы не только не отступали, они словно нарастали с каждым днём.

– Когда поедем? – спросил он, готовый к работе.

Зельва посмотрела в окно, где ветер гнул голые ветки деревьев.

– Завтра утром, – ответила она. – Надеюсь, погода позволит нам закончить всё до темноты.

Алхим ощутил лёгкое беспокойство. Лес в это время года казался особенно мрачным и холодным, но необходимость была выше страха. К тому же, если Олаф обещал помочь, это должно было упростить задачу.

Ночь прошла неспокойно. Ветер снаружи выл так, что казалось, стены дома дрожат от его силы. Алхим почти не спал, ворочаясь в постели и прислушиваясь к этому завывающему хору зимы. Казалось, сама природа сопротивлялась приходу весны, не желая отпускать холод.