Рассматривая быстро спускавшихся с высокого берега печенегов, Харальд с удивлением заметил, что они мало отличаются от славян или норманнов. Он почему-то думал, что кочевники смуглы, безбороды и имеют темные волосы и узкие глаза. Между тем всадники на конях были светлокожи, а ветер развивал их длинные русые бороды и волосы. Только одежда и оружие отличали их от народов, обитавших на севере. Харальд рассчитывал, что спуск немного задержит печенегов, а самое главное – они не успеют разогнать коней на мелководье, усеянном острыми скалами. Так и случилось. Улучив момент, когда всадники приблизились и прикрывавшие их лучники вынуждены были прекратить стрельбу, чтобы не задеть своих, Харальд издал боевой клич и выскочил из-за ладьи.

На него в облаке серебряных брызг несся печенег на коне. Он занес над головой копье, намереваясь поразить им норманна, стоявшего в воде как несокрушимая скала. За ничтожный миг до того, как печенег нанес удар, Харальд шагнул в сторону, и копье поразило пустоту. Норманн подставил меч Усыпитель жизни под незащищенное брюхо пронесшегося мимо него коня. Острый дамасский клинок разрезал конское брюхо с такой легкостью, что Харальд почти не почувствовал удара. Он даже подумал, что промахнулся, но обернувшись, увидел, как конь степняка рухнул между камнями и забил копытами в месиве из воды, песка и собственных кишок. Из окровавленной воды показалась голова печенега, а потом он исчез в водовороте, расплющенный о скалы обезумевшим животным.

В это время дружинники набросились на всадников. Харальд ринулся в гущу схватки, нанося удары направо и налево. Среди дикого ржания, воплей и звона железа ему явственно слушался ликующий смех валькирии Хильд. Печенеги не выдержали и повернули назад под градом ударов, наносимых впавшими в неистовство дружинниками. Но подъем на крутой берег был гораздо сложнее спуска. Копыта коней скользили по осыпавшемуся склону. Животные съезжали вниз по скользкой глине или кувыркались через головы, увлекая за собой всадников. И опять лучники наверху оставались без дела, так как дружинники преследовали печенегов по пятам и невозможно было пустить стрелу, чтобы не задеть своего. Наконец, печенеги выбрались на высокий берег и унеслись в степь, как знойный ветер. Нападавшие оставили на поля боя двадцать трупов. Дружина Харальда не досчиталась пятерых человек. Харальд был очень недоволен собой. Свеи, как мужи опытные в сечах, спокойно отнеслись к потерям. Асмунд выразил общее мнение соплеменников:

– Мы не ошиблись в тебе, морской конунг! Ты смел и дерзок, а хладнокровие и осторожность придут с годами.

Среди брошенных на поле боя печенегов было несколько тяжело раненых. Харальд приказал Асмунду добить их. Костолом выполнил приказание, но пробурчал:

– Лучше было бы взять их с собой.

– Зачем? – удивился норманн и услышал загадочный ответ.

– Здесь недалеко должен быть остров, где они очень бы пригодились.

Остров, о котором говорил Асмунд, находится ниже переправы и называется островом святого Георгия. Так он назван сравнительно недавно для посрамления язычников, имевших обычай исполнять на острове свои гнусные обряды. И хотя все Гарды крестились при конунге Вальдемаре Старом, остров посредине Днепра продолжает сохранять недобрую славу.

– Варяжский остров! Проклятое место! – плюнул кормчий, с неодобрением глядя на свеев, среди которых царило радостное возбуждение. – Ишь, встрепенулись поганые! А вот и петухов для них приготовили! Тьфу, пакость!

Днепр, огибая большой остров, разделяется на два рукава – правый, удобный для плавания, и левый с отмелями и песчаными косами. Остров посреди реки покрыт вековым дубовым лесом, перемежающимся с уходящими ввысь дикими грушами. Множество уток гнездятся в плавнях вокруг острова, на отмелях ходят серебристые чайки, изредка пролетает желтая цапля. Приставшие к песчаному берегу ладьи встречали несколько человек из племени полян. Они окружили дружинников, предлагая им разную снедь. Один из торговцев призывно махал разноцветными петухами, связанными попарно. Амунд купил большого черного петуха и направился с ним в гущу леса.