Они вздохнули свободнее, нужно было потерпеть пару недель. Они сдружились и старались держаться особняком, принимая все правила игры, но внутри отделяя себя от массы необученных «духов».

***

Пока курсанты не приняли присяги, они не привлекались ни к каким работам и нарядам, за исключением дневальства «на тумбочке», поэтому все время до присяги они пидорили и занимались строевой подготовкой. Присягу Зуев с товарищами не должны были принимать, ведь два раза её не принимают, но вместе со всеми отрабатывали процедуру выхода из строя, подхода к столу, произнесения клятвы и возвращения в строй.

Спустя неделю, Зуев, впав в своё привычное по гражданке состояние задумчивости, опоздал на построение, за что был наказан сержантом уборкой туалета после отбоя.

Ещё во время уборки Зуев почувствовал легкое недомогание и неприятные ощущения в животе. Закончив пидорить туалет в районе двенадцати ночи, Зуев пошел спать, боль в животе усилилась. Несмотря на усталость, Зуев ворочался без сна – живот болел все сильнее. В районе четырёх утра боль стала невыносимой – Зуев встал и пошёл искать дежурного сержанта. Дежурным в ту ночь был сержант Ефремов – он мирно спал в каптерке старшины на куче матрацев. Зуев растолкал сержанта.

– Товарищ сержант, живот очень болит, не знаю, что со мной, наверное, в санчасть надо.

– Живот болит? Ну сходи посри.

– Да срал уже, не помогает.

– Ну тогда сходи поссы, – ответил Ефремов, повернулся на другой бок и захрапел.

Зуев опять растолкал сержанта.

– Ну чего тебе? Да отъебись ты уже, курсант!

Но Зуев не отставал. Поглядев на скрючившегося Зуева, сержант понял, что дело нешуточное и повел его в санчасть. Учебка еще спала, стояло раннее летнее утро, день обещал быть солнечным и жарким.

Фельдшер, сержант-дембель, спал в своей каморке среди медицинских препаратов и склянок. В каморке стоял дух свежего перегара, смешиваясь с запахом лекарств.

Недовольный, что его разбудили в такую рань, похмельный фельдшер вяло осмотрел Зуева и сказал, что вызовет машину, которая должна отвезти его в дивизионный медсанбат, который находился на другом конце города. Дежурная машина куда-то только что ушла, надо было ждать её возвращения. Мысль о том, что нужно вызвать «скорую», в голову никому не пришла. Зуев, скорчившись от ставшей уже невыносимой боли, едва не падал со стула в коридоре, дожидаясь машины. Наконец, его, держа под руки, посадили в полковой автобус «Пазик» и повезли в медсанбат.

Медсанбат учебной танковой дивизии представлял собой стандартный набор больничных корпусов, включая хирургическое отделение и морг. В нем лечили военнослужащих от всех болезней. Дожидаясь приёма в приемном покое, Зуев, как это часто бывает, вдруг почувствовал, что боль прошла, но старенький дежурный врач, помяв ему живот, определил у него острую форму аппендицита. Нужна была немедленная операция. Тут же его раздели догола и не выдав взамен никакой другой одежды, вручили станок со ржавой бритвой и отправили в душевую брить пах и яйца. Содрогаясь, Зуев первый раз в жизни проделал над собой эту процедуру – мужская эпиляция в те годы была ещё не очень распространена.

Потом его, все так же голого, отвели в операционную и положили на стол. Молодой армейский хирург Сергей Сергеевич сказал, что достаточно будет местного наркоза – его по пояс отгородили ширмой, а в зубы зачем-то вставили гладко оструганную палку, чуть потолще карандаша. Руки и ноги тоже зачем-то привязали к столу.

Поначалу все шло нормально, Зуев с интересом разглядывал обстановку (он первый раз в жизни был в операционной) и пытался угадать, что происходит за ширмой. Но у Зуева оказался перитонит: пока он дожидался автобуса, пока его везли, время было упущено – аппендикс лопнул и гной начал растекаться. Сергей Сергеевич принялся чистить брюшную полость, проникая все глубже. Тут-то Зуев и понял, для чего ему всунули в рот палку и привязали к столу. Боль была дикая, тянущая, непереносимая. Зуев заходился в матерном крике, впиваясь зубами в палку. Сергей Сергеевич пытался пошутить: