Эльвира скрестила руки и прислонилась к косяку двери. Она всегда обладала острой интуицией, и сейчас не могла отделаться от ощущения, что здесь маячит что-то зловещее.

– …Иначе что?

Слова повисли в воздухе. В глубине души она знала, что мой ответ не будет приятным.

– Никаких "или-или", – огрызнулся я, и в моем голосе прозвучало жуткое спокойствие. – Я не скажу тебе, каковы будут последствия. И это самое страшное, птичка.

Ее кличка сорвалось с моих губ, как горько-сладкое напоминание о той связи, которая нас когда-то связывала.

Эльвира нахмурила брови, в ее глазах отразилась смесь разочарования. Она уже привыкла к моему суровому характеру, но в этот раз, понимала, что что-то изменилось.

– Эскар… Ты неизменен, – вздохнула она, смиренно качая головой.

Сердце ее болело от тоски по тому человеку, которого она когда-то знала. Она тосковала по общему смеху и украдкой брошенным взглядам, по озорной улыбке, которая когда-то принадлежала только ей одной. Но теперь, это казалось ей лишь блеклым воспоминанием, ускользающим с каждым днем.

Моя усмешка несла в себе двойной смысл, это была ловкая маскировка. Баронесса, не догадываясь о моих замыслах, с каждым мгновением становилась все более красноречивой и подвыпившей. Все это было частью моего стратегического плана, который до сих пор безупречно выполнялся.

– Вы ведь знакомы со здешними жнецами? – неожиданно спросила она.

Лукавый блеск заплясал в моих глазах.

– Возможно.

Отставив чайную кружку с успокоительным средством из корня Кава-кавы. Девушка наклонилась ко мне, заговорщически улыбаясь.

– В книгах о них ничего нет… Расскажи мне немного о жнецах, пожалуйста. Нет. Расскажи мне все, что ты только знаешь, прошу.

Я усмехнулся еще шире, понимая, что сейчас в моих руках ключ к разгадке заинтриговавшей меня тайны.

– Нет, лисичка. Так не пойдёт.

Ее нежная ответная улыбка заставила меня пересмотреть свой подход. Эта женщина заслуживала большего уважения, чем я ей оказывал раньше.

– …Как же тогда пойдёт?

Я немного поразмыслил над ее вопросом.

– Я могу рассказать тебе только суть. Большего, к сожалению, такие смертные, как я, и не знают. Как и ты, дорогая баронесса. Так и я. А суть такова… Никто не знает, обрекает ли себя на большие страдания тот, кто просит о смерти, или жнец, выполняющий приказ, не подчинится которому он не может.

Она молча обдумывала мои слова, прежде чем посмотреть на меня со всей своей меланхоличностью.

– Скорее всего, и то, и другое. Не считаешь?

– Ах, баронесса! Ты только усугубила ситуацию. – заметил я, улыбаясь.

– Если истина так невыносима для ушей, чтобы ее говорить, то, думаю, мы все обречены на большие страдания… Молчание убивает.

Я мрачно ухмыльнулся, признавая весомость ее слов.

– Тогда, хорошо, что еще есть такие души, как ты.

К моему удивлению, она зеркально повторила мое выражение, подмигнув.

– То же самое можно сказать и о вас, мистер Мортес.

– Я приму это как комплимент.

– Не стоит.

В наступившей тишине из нас обоих полился смех, неудержимый и наполненный нотками безумия. Это был момент абсурда, извращенного чувства юмора, понятного только нам.

Когда смех утих, Сандрина неосознанно положила свою руку без перчатки на мое оголенное запястье.

Неожиданный телесный контакт нарушил ход моих мыслей, резко вернув меня в реальность. Жнецы, как и я, чувствительны к аурам и тактильным контактам, привычны… Но ее прикосновение было неожиданным и застало меня врасплох.

Прежде чем она успела убрать руку, я сорвал свою перчатку и переплел наши пальцы – дерзкое движение, чтобы прочитать ее насквозь.

Я заглянул в ее глаза, ища в них уязвимость, которую она никогда раньше не показывала. В тот же миг я почувствовал острую боль в груди, будто в сердце вонзились иголки.