– Так кто же были эти добрые господа?… Я имею в виду, чем они занимаются? – поинтересовалась баронесса. Ее пальцы рассеянно выводили замысловатые узоры на полированном деревянном столе.

– Изволишь угадать? – на моих губах заиграла озорная ухмылка.

Она посмотрела на меня, ее глаза были полны невинности.

– Хм… Быть может, церковные служители?

Хах. Догадка близка, но так наивна!

У меня мелькнула опрометчивая мысль открыть ей правду, но я решил не делать этого. Не стоит обременять ее хрупкую душу знаниями о том, что жнецы так близко. Не стоит напоминать о ее просьбе покинуть этот мир. Пока…

Я попытался направить разговор в более приятное для меня русло, отвлечь ее внимание от теней, таящихся в царстве жатвы.

– …Могу ли я узнать, чем интересуется леди в свободное время?

– Читаю книги, – просто ответила она.

– …Какие книги?

– Все, которые я могу найти в поместье. Правда, наша библиотека совсем небольшая… Всего три тысячи томов.

Я не мог не поднять бровь от ее своеобразного определения "небольшая". Три тысячи томов могли бы занять смертного на всю жизнь, а она говорит о них, как о какой-то газетенке на вечер.

Мысль ненадолго задержалась на том, что баронесса, должно быть, провела в стенах той библиотеки бесчисленное количество часов. Тяжесть такого одиночества была невообразимой, и я не мог представить себе, что в жизни захочу прочесть столько. А она… у меня была вечной.

Пасмурные глаза Сандрины приковали меня к месту, ища ответы, которые я не был готов дать.

– Как ты думаешь, почему в наше время люди так боготворят жнецов?

Я сделал паузу, на мгновение опешив. В вопросе прозвучала проницательность, не соответствующая ее образу.

Опустив взгляд, я дал себе время собраться с мыслями. Баронесса заслуживала ответа, который соответствовал бы ее искреннему любопытству.

– …Люди боготворят жнецов, потому что они, по-своему, приносят в наш мир равновесие, – начал я с оттенком притворства. – Их предназначение может показаться мрачным и зловещим, но они следят за тем, чтобы цикл жизни и смерти не прерывался. Это важно.

Я сделал паузу, давая понять, что все сказанное мной имеет значение и резонно. Ликер, который я так резко проглотил, теперь обжигал горло.

– Однако откуда ж мне знать? – пробурчал я, морщась. – Я же лишь секретарь твоей личной жизни.

Сандрина тихонько вздохнула, пожимая хрупкими плечами.

– Раз уж ты привел меня в заведение, где жнецы – частые посетители, я подумала, что ты знаешь и более глубокий ответ.

Шестеренки в моей беспросветной голове начинают вертеться, и я вспоминаю очевидное любопытство в ее глазах, когда она время от времени изучала толпу и декор между нашими разговорами. Должно быть, смышленая девчонка догадалась, что эта забегаловка популярна не только среди смертных. Но и у тех, кто их пожинает.

Я пораженно выдыхаю, кивнув.

– Смертные посетители их обычно боятся… Страх заставляет людей подчиняться им. Жнецам, я имею в виду, – констатировал я, делая глоток из своего бокала.

Все это время, внимательно наблюдаю за ней, ища хоть какие-то признаки того, что она не так наивна, как кажется.

– Страх не всегда подавляет волю… Иногда, страх, делает человека опаснее, чем что-либо другое. Не страх заставляет их подчиняться жнецам, – ответила Сандрина, поражая меня.

Сейчас она выглядела далеко не тем нежным цветком, за который я ее принимал, наслаждаясь видом и ароматом.

– А что же, по-твоему, заставляет, позволь спросить?

– Слепой трепет перед чем-то большим, необъяснимым. – заявила она, устремив взгляд на одну из эмблем жнецов над камином.

Казалось, что в ее взоре оседает сама пелена туманных земель.