Звякнула задвижка на боковой калитке, появилась Лили с прикрученным к бедру младенцем.

– Доброе утро, папа! – прочирикала она и тут же ахнула. – Что ты натворил с сараем?

– Я же говорил: затеял уборку, пока ваша мать в отъезде.

– Думаю, тебе придется потрудиться изо всех сил, – сказала Лили, разглядывая, склонив набок голову, кучу хлама. – Тебе помочь?

– Нет, благодарю, – натянуто ответил Норман. – С виду хаос хаосом, но, уверяю тебя, даже в этом безумии присутствует особый порядок. Я точно знаю, что где лежит и что когда делать.

Это было правдой лишь отчасти, и, судя по улыбке Лили, она знала это не хуже отца; но она не стала спорить и села к нему за столик, устроив сынишку у себя на коленях так, чтобы он мог наблюдать за происходящим. Он забарабанил по столу пухлыми ручонками – пришлось Лили схватить его за пальчики, чтобы усмирить.

– Мы были на музыкальном занятии, – объяснила Лили. – Дай, думаю, загляну к тебе на обратном пути.

– Не маловат ли он для этого? – спросил Норман, любуясь внучонком, засунувшим в рот кулак; непонятно, как он при этом не задыхался. – Или у нас в семье народился новый музыкальный гений?

Лили бросила на отца укоризненный взгляд. Ей никогда не нравилось семейное подтрунивание друг над другом, даже в шутку.

– Хьюго действительно хорошо играет на скрипке, не смей дразнить из-за этого Флисс. Она принимает это слишком близко к сердцу.

Нормана подмывало возразить, что Фелисити рискует горько разочароваться, излишне – по крайней мере, так ему подсказывал собственный музыкальный слух – расхваливая талант Хьюго, но он счел за благо прикусить язык.

– Этим вечером мы встречаемся с сестрами, – напомнила ему Лили. – Как всегда, в третью среду месяца. Можешь присоединиться, если хочешь, – спохватилась она. – В программе всего лишь карри.

– Очень мило с твоей стороны, Лили, но сегодня вечером я записываю телепрограмму для вашей матери. – Ставить программы на запись он так и не научился. – А еще я хочу опробовать новый рецепт.

– Как знаешь, – сказала Лили. – Наверное, будет даже лучше, если ты не придешь. Мне надо пошептаться с Джулией. Чует мое сердце, она что-то затевает втайне от меня.

– Это на тебя не похоже. Я думал, ты проникаешь телепатическим способом во все ее мысли. Недаром вы близнецы! – Теперь он подтрунивал над ней, но она не реагировала.

– В этот раз не смогла, – призналась она. – Но знаю: что-то назревает.

– А что Фелисити? – спросил Норман. Старшая дочь волновала его сильнее всего. Со стороны та выглядела женщиной, держащей под полным контролем абсолютно все в своей жизни, но он знал, что это видимость, на поддержание которой уходит слишком много ее сил. Чем выше залезешь на дерево, тем больнее расшибешься, если тебя сбросит порывом ветра. Наглядный пример – ее возня с малышом Хьюго. Было бы лучше, если бы она могла направить слепящий луч своего внимания не на него одного, но, увы, появления у Хьюго братьев и сестер ждать не приходилось.

А уж ее муженек…

– Ричард по-прежнему работает в Лондоне? – спросил он. Вопрос был с подтекстом, но Лили притворилась, что ничего не заметила.

– Насколько я знаю, да, – ответила она как ни в чем не бывало. – В выходные он дома. Хотя бы так…

Малыш раскапризничался, его щечки раскраснелись, кулачок заблестел от слюней.

– Ну-ка, ну-ка, – потянулся к внуку Норман. – Поздоровайся с дедушкой.

Лили передала сына ему. Малыш был белокурым, как Лили, с голубыми глазищами и пухлым личиком. Норман принялся подбрасывать его на коленях, и он ненадолго перестал хныкать, но вскоре зашелся оглушительным криком.

– Извини, папа, – сказала Лили, забрала у него сынишку и стала легонько покачивать, прижав к груди. – У него зубки режутся. А на музыке он обкакался, такое никому не понравится. Сейчас ему лучше вздремнуть.