Она прошла немного дальше, ее зрение уже привыкло к полутьме. Пещера оказалась просторнее, чем выглядела со стороны моря, и уходила все дальше вглубь скалы. Чтобы продолжить ее исследование, Сесили понадобился бы факел. Она огорчилась, что попала сюда неподготовленной, но при этом испытывала облегчение оттого, что поход завершился не по ее воле. Теперь в ней боролись зуд первооткрывательницы и предчувствие беды. Вдруг она не сможет вернуться, вдруг откажут ноги, вдруг случится сердечный приступ? Вдруг она рухнет здесь, не сможет плыть назад, захлебнется? Сколько времени пройдет, прежде чем Сью поднимет тревогу да и просто заметит ее отсутствие? Что, если начнется прилив? Найдет ли она место, где его переждать?

Сесили покачала головой и мысленно высмеяла себя. В ней проснулась материнская привычка взвешивать риски, хотя рядом не было ее чад. Но, так или иначе, пора было возвращаться. Как бы не окоченеть здесь, а ведь впереди еще заплыв в обратную сторону. Она нагнулась, достала из воды белый круглый, как монета, камешек и сжала его в кулаке: пусть это будет сувенир в память о ее приключении.

До «своего» пляжа она доплыла быстрее, чем думала. У нее не было полотенца; пришлось обсыхать, лежа на плоском камне, – декадентское занятие, разве она кинозвезда из пятидесятых годов? Солнце было уже в зените; у ее ног мелькнула крохотная ящерка. Надо было взять с собой денег, чтобы отпраздновать свое выживание хваленой сангрией из бара. Она решила вернуться сюда на следующий день, уже в полной готовности.

Высохнув, она надела через голову сарафан, сунула ноги в босоножки. Оглянувшись на тропинку, которую ей теперь придется штурмовать, она увидела, что за одним из столиков перед баром кто-то сидит. Это была женщина, очень загорелая, с темными волосами до плеч. Она была в солнечных очках, но Сесили все равно показалось, что она смотрит на нее.

Она улыбнулась незнакомке и приветственно подняла руку.

– Хэлло! Здесь чудесно, не правда ли?

Вместо ответа женщина пожала плечами. Обычно в таких ситуациях Сесили не продолжала попыток общаться, но здесь, на тихом кефалонском пляже, вдали от друзей и родных, в полном одиночестве, ей хотелось быть дружелюбной. Она побрела к женщине. Та подняла очки и закрепила дужки у себя в волосах. Бесцеремонно оглядев Сесили с ног до головы глазами цвета кофе, она спросила:

– Вы Сесили Найтингейл?

– Да… – робко ответила Сесили.

Женщина кивнула. Ее взгляд стал оценивающим.

– Я Марни Стоун, – сказала она.

Англия

Прошло уже два дня после отъезда Сесили, и пока что Норман был собой доволен. Он выполнил обещание – разобрал сарай, и ненужный хлам оттуда лежал теперь грудой на заднем дворе. Сарай стал выглядеть образцово, чего нельзя было сказать о заднем дворе, но эту проблему можно было решить если не сегодня, то завтра. Лапша с говядиной тоже более-менее удалась. Все вышло, конечно, не так просто, как выглядело у мистера Оливера – оказалось нелегко подготовить все ингредиенты сразу, – но в целом Норман остался горд собой. Сесили удивится, когда вернется и обнаружит, что он не только выжил без ее привычной кормежки, а даже расцвел. Он нисколько не возражал против кухонного труда, но такое уж разделение труда сложилось у них за долгие годы; теперь в него вполне можно было внести изменения. Он не противился переменам и даже приветствовал их, учитывая то, что в это время происходило, как он считал, на Кефалонии. Норман предчувствовал немалые перемены в их жизни.

Он заварил чай и взял к чаю целых три печенья с ванильным кремом, благо некому было их сосчитать и одернуть лакомку. Наслаждаясь тем и другим на лужайке, он планировал свои дальнейшие действия в рамках операции «Сарай». Однако ограничиться только этими мыслями было трудно. Норман гадал: где Сесили сейчас, как у нее дела? Он не сомневался, что его супруга со всем справится. Других таких умелых женщин, как она, Норман не знал. Но даже ее завидное душевное равновесие могли поколебать новости последних нескольких дней. Он жалел, что ему не хватило решительности настоять на том, чтобы отправиться в Грецию вместе с ней; он знал, впрочем, что его настойчивость ни к чему не привела бы. Через ЭТО Сесили должна была пройти сама. Его место было здесь, дома, его долгом было оборонять крепость до ее возвращения, а потом помочь ей собрать разлетевшиеся черепки. Он, правда, надеялся, что до этого не дойдет. Только эта надежда его и поддерживала.