Там не было ни души.

Сесили доковыляла по гальке до кромки воды. На берег лениво накатывались низкие волны, потом гальку затягивало обратно в воду. Звук при этом был как расслабляющая музыка в массажном салоне. Море было хрустально-прозрачное, бирюзовое, цвет сгущался с каждым метром. Крохотный пляж прятался под старыми узловатыми деревьями, отбрасывавшими густую тень. Чтобы здесь загорать, пришлось бы подойти к самой воде. С обеих сторон громоздились поросшие кедрами скалы. Попасть сюда можно было одним путем – по тропинке, по которой только что спустилась Сесили. Еще сюда можно было приплыть. Сью что-то говорила про бар? Сесили оглянулась и обнаружила бревенчатый навес под рифленой крышей, несколько столиков и стульев под выгоревшими зонтиками, почти не дававшими тени. Судя по стоявшему здесь же пикапу, сюда все-таки вела дорога. Сесили испытала легкое разочарование: местечко оказалось не настолько затерянным, как она надеялась. В баре, правда, не было ни души, она была одна-одинешенька.

Она вошла в тень деревьев и сняла сарафан. Купальник у нее был скромный, но все же более открытый, чем ей хотелось; однако ничего не поделаешь, придется плавать в таком. Только сейчас она поняла, что больше всего на свете хочет искупаться. Она заковыляла по гальке – выходило совсем не элегантно, и она радовалась, что ее никто не видит. Вода оказалась теплее, чем она думала, но назвать это тепло тропическим было нельзя, она поневоле ежилась. Зайдя в воду по пояс, она набрала в легкие побольше воздуха и окунулась целиком. К прохладной воде она привыкла быстро и скоро поплыла вперед сильными мерными гребками.

Плывя, она думала о семье. Фелисити пришла бы в ярость, если бы узнала, что мать плавает в море, никому не сказав, куда отправилась. «Мало ли что может случиться? – слышала Сесили ее голос. – Никто же не знает, где тебя искать!»

Иногда ей казалось, что дочери ее недооценивают. Они не имели возможности оценить ее потенциал, потому что никогда им не интересовались. Для них она была просто мамой, они понятия не имели, какой сильной она может быть. Ни малейшего понятия! Что они скажут, когда узнают? Сейчас об этом не стоило волноваться. Всему свое время.

Издали бухта выглядела уже не такой укромной. Сесили плыла вдоль бросивших якорь кокетливых яхт, опутавших бухту якорными тросами, как телефонными проводами. Справа показалась еще одна бухточка, и она слегка поменяла направление, чтобы туда заглянуть. Над водной гладью зазвучали голоса. Несколько мальчишек затащили свою лодчонку на прибрежную гальку, чтобы не уплыла. Язык, на котором они переговаривались, она не опознала.

Возникло желание повернуть обратно, но раз она уже заплыла так далеко, ей захотелось обследовать новую бухту. Обратно можно будет вернуться пешком, сверкая своими белыми ляжками – подсматривать все равно будет некому. Она подплыла как можно ближе к берегу, вышла из воды и побрела по гальке в тень. Мальчишки оглянулись на звук, но интереса не проявили: что им за дело до пожилой женщины?

Сесили храбро углубилась в ущелье, спотыкаясь в воде об отмытые штормами добела, выцветшие за тысячи лет на безжалостном солнце камни. Здешний пейзаж смахивал на съемочную площадку с мастерскими декорациями; казалось невероятным, что все это – работа природы и стихии.

Сесили зашла так далеко, что уже не видела мальчишек на берегу. Не совершает ли она глупость? Вдруг им известно что-то ей неведомое? Не успев так подумать, она услышала, как они залезают в лодку, как тарахтит лодочный мотор, затем голоса стали стихать, и вскоре воцарилось полное безмолвие. Они уплыли, и она осталась совершенно одна в бухте на острове Кефалония. Ни одна живая душа не знала, где ее искать. Ее чувства метались между восторгом полной свободы и страхом, но первое постепенно перевесило.