И вздохнула с облегченьем —
Хорошо, что мы вдвоём.
Вот, сидим и чай с печеньем,
Наслаждаясь жизнью, пьём.
Облака
Смотрю на небо – облака бегут,
Как будто дуют ангелы, играя.
Задумалась: как кОроток маршрут
В конечный пункт – до ада или рая.
Наверное, сверху выглядит смешно
Вся наша суета сует земная —
Как мало лет на эту жизнь дано
И как её мы глупо проживаем.
Заботимся о красоте вещей,
Хотим безбедной жизни и здоровья,
О внешности волнуемся своей,
К мирским утехам воспылав любовью.
Не думаем: а нужно ль это всё,
Иль только льстит тщеславию больному,
А облака, как корабли, несёт
Над нашим хрупким суетливым домом.
И через сто, и через двести лет
Они вот так же будут плыть когда-то,
И есть мы в мире или нас уж нет,
Им всё равно – невелика утрата.
Смертушка
У них беда. У них поминки.
Погост и слёзы без надежды,
А жизни яркие картинки
Сменили чёрные одежды.
К ним смерть пришла необратимо.
Не пошутив, не передумав.
Не проплелась, старуха, мимо,
Вошла, здороваясь угрюмо:
«А… как всегда, меня не ждали.
Вот каково мне, нелюбимой,
Всегда причиной быть печали,
Как снег зимой, неотвратимой?
Охота мне смотреть на слёзы?
Сама бы сдохла от такого.
Но жизни нет моей угрозы,
А я устала, право слово.
Я тоже радости достойна,
Как все живущие на свете.
Я, может, счастье для покойных,
У них спросил бы кто… А эти —
Им только б слёзы лить без меры,
Да проклинать меня, старушку.
Живут, как нехристи, без веры
И чтут посмертные пирушки.
За упокой водяру хлещут,
А лучше бы Псалтырь читали.
Давно не сыщешь в мире вещих,
И я не повод для печали.
За всеми я приду когда-то,
А потому – живите с Богом.
Он – главный. Я не виновата,
Что всем живым туда дорога.
Что ж, поделюсь одним секретом:
Кто мертв у вас, у Бога – живы,
А вы простите мне за это,
Что я бываю некрасива.
Встреча
Какая встреча – Смерть и Жизнь.
Одна страшна, с тупой косой,
Другая с чаем, с колбасой,
И вечным лозунгом: «Держись!»
Смерть жизни задала вопрос:
«А нет ли камня, поточить?
Тут кое-кто не должен жить,
Да вот, срывается покос…
Ты мне с косою помоги!»
Тут жизнь от наглости такой
Аж поперхнулась колбасой:
«Позволь, но мы с тобой враги…»
И испытала легкий шок,
Глаза тараща на косу:
«Тебе я камень принесу,
Чтоб ты меня под корешок?
Иди-ка, дура, стороной.
Полно камней в других дворах!»
И смерть, сложив в мешочек страх,
Ушла за камнем в двор другой.
А жизнь, дохлёбывая чай,
Во след ей буркнула: «Иди!
Когда наточишь, приходи,
А не застанешь, извиняй.»
Цыган
Шёл цыган, цыган был пьян.
Солнце закатилось,
И роса душевных ран
По лицу струилась.
Был цыган не стар, но рван,
Даже без гитары.
Лишь седеющий туман
Был цыгану парой.
Ничего то не скопил,
И детей не нАжил,
Мало ел и много пил,
А иначе как же?
Не в болезни, не в бою
Потерял он силу.
Он цыганочку свою
Уложил в могилу.
Шёл цыган в степи пустой,
И лишь птица выла,
Что ему уж смерть с косой
Счёт до трёх открыла.
Раз – он слёзы рукавом.
Два – и солнце встало.
Три – увидел чей-то дом,
Смерть, скомандовав: «Крууугом»,
На ходули встала.
Дорога
Как быстро выросли дети,
Порою грустно немного.
Ещё вчера – на рассвете,
И нет конца у дороги.
Когда полжизни промчалось?
Когда огниво рассвета
В зените, вдруг, оказалось
Как в полдень жаркого лета?
Да нет же, есть ещё порох,
В душе по жизни шестнадцать,
И дел по-прежнему ворох,
И есть мотив наслаждаться.
Я помню, сын обещал мне
Добыть от старости средство,
Но годы скачут нещадно,
Назло наивному детству.
Украдкой глядя на маму,
Её зенит вспоминая,
Смиряюсь с мыслью упрямой:
Я тоже буду такая.
И это, братцы, нормально,
Такой порядок у Бога,
Но отчего же печально,
Что всё короче дорога?
Утро
Этим утром Господь апельсин золотой
Из небесных прислал закромов.
От красивой и щедрой посылки такой