Лукас понимающе кивнул.

– Ты чувствуешь себя потерянной, потому что ещё не знаешь, как смотреть на мир с этой стороны. Это всегда немного пугает.

– Нет! Это не просто пугает! Это меняет всю мою жизнь! А это, черт возьми, очень жутко!

Повисла тишина. Я вопросительно продолжала смотреть ему в глаза. Он лишь виновато поджал губы и опустил взгляд.

– Да, Клэр. Я понимаю, что не об этом ты хочешь думать в свои девятнадцать лет. Но я прошу тебя, доверься мне.

Лукас многозначительно посмотрел на меня.

– Ладно… наверное… – мой голос звучал потеряно, даже я сама это слышала. Когда человек медленно тянет каждый слог и старается не смотреть в глаза, но при этом говорит, что у него всё нормально – не верьте ему.

Лукас уверенно шагнул вперёд. Его фигура, освещённая слабым светом фонарей, казалась одновременно близкой и недосягаемой.

– Я понимаю, ты сбита с толку. Давай дойдем до кафе, посидим? – предложил Лукас, посмотрев на меня, как будто читал мои мысли. – Можем поговорить, если захочешь.

Я кивнула, чувствуя, как напряжение чуть отпускает. В голове, словно крошечные осколки зеркала, ещё слышались отголоски неизведанного страха, который стал частью моей жизни в последнее время. Однако сейчас передо мной был только Лукас, и было чувство, что вместе с ним я смогу добраться до истины.

Мы направились к небольшой кофейне с простым названием: «Кофе 24», что располагалась за углом жилого дома. По дороге я невольно уловила свое отражение в мутной витрине пустого магазина, и оно показалось мне чужим, словно я уже начала меняться. Лукас шагал рядом молча.

– А когда… когда ты впервые поняла, что в мире что-то не так?

Его вопрос отозвался эхом в моей голове, поднимая на поверхность давно забытые образы.

Мне восемь, лето, я наблюдаю за полуденным светом, играющим в листве на нашем дворе. Мама занята чем-то на кухне, а я стою окна и гляжу на яркие солнечные блики. Вдруг всё вокруг останавливается, замирает. Как будто кто-то переключает реальность: птицы больше не поют, шум автомобилей умолкает, а люди на улице превращаются в неподвижных манекенов. Мир на мгновение становится картонными декорациями. Спустя мгновение я моргнула, и в это мгновенье всё вернулось в норму. Но я так и не смогла забыть эту секунду и всё время боялась, что эта картина снова оживет.

Я поймала взгляд Лукаса и поняла, что он ждет ответа, но я всё ещё молчала, погруженная в свои воспоминания. Другой образ, не менее пугающий, всплыл в моей голове. В школьные годы я часто ездила с мамой в другой город. Однажды в дороге я заметила фигуру на обочине – высокий силуэт человека, лицо которого было скрыто в тени. Даже не видя его глаз, я почувствовала на себе его проницательный взгляд грудную клетку пронзило точно тысяча маленьких иголочек. На мгновение я снова почувствовала ту же замершую тишину, и передо мной снова возникло это лицо, оставшееся в памяти, как будто оно следило за мной из какого-то другого времени, наблюдало за моими поступками, читало мысли. Я попыталась забыть этот момент, но он стал преследовать меня в снах и появляться в мыслях, как только я оставалась одна.

– Теперь мне кажется, что я всегда, с самого детства ощущала, что вокруг есть что-то невидимое, но значительное… Я просто не знала, что это.

Лукас кивнул, словно мои слова были для него абсолютно понятны. Его руки сжались, выдавая скрытую тревогу, как если бы он уже знал ответ на каждый мой вопрос.

Мы прошли несколько улиц, углубляясь в лабиринт сонного города. Воздух был пропитан ночной прохладой, и мои мысли вновь вернулись к тревожному предчувствию. Наконец я решилась спросить то, что давно не давало мне покоя.