– Не лги себе. Ты уже наш. Никто из ныне живущих, кроме нас, еще не мог взять силу отражения.

Дэйлор промолчал. На самом деле, он не знал, что ответить, и что делать с болотной ночницей, которая, по его понятиям, воплощала в себе все зло земли. Следовало прикончить ее здесь, чтобы она больше никогда и никому не причинила вреда, но…

– Я иду в Кайэрские топи, – вдруг сказала ночница, – я расскажу о тебе нашей королеве. Я верю, все, что произошло с тобой – неспроста. Ничего не происходит просто так!

И, поклонившись на прощание, ушла. Ильверс дождался, пока ее серые лохмотья растворятся в молоке подступающего дня, а потом полез обратно в берлогу, будить Золюшку.

Встреча с болотным злом не взволновала его, словно все шло именно так, как и должно было. Дэйлор только задался вопросом – а может ли его удивить или взволновать теперь хоть что-нибудь?

На подходе к Алларену Ильверс вдруг ощутил сильное жжение в груди, словно черная Сила, полнившая его, сжала в кулаке трепещущее сердце. Охнув от неожиданной, предательской боли, дэйлор остановился, хватая ртом воздух и пытаясь вдохнуть.

– Ильв! Тебе плохо? – маленькие руки Золюшки обхватили его за пояс, – пойдем, пойдем, с дороги! Ильв, пожалуйста, не умирай… Ну, скажи что-нибудь!

Дэйлор осторожно, боясь лишний раз пошевелиться, сел на подмерзшую землю и откинулся на корявый ствол большого дуба. Золюшка торопливо расшнуровывал ему ворот.

– Воды дать? Ильв, не молчи! Ну что с тобой?!! – в голосе мальчика уже захлюпали слезы.

– Все… хорошо… – Ильверс через силу улыбнулся, ломая голову над тем, а что же, собственно, с ним происходит. Ведь он был еще молод, и у него никогда ничего не болело, исключая исполосованную надсмотрщиками спину. Золюшка сел рядом, растерянно глядя на дэйлор.

– Ильв… Не умирай, пожалуйста. Не надо…

– Я не собираюсь помирать, – выдохнул дэйлор, – давай немного передохнем, да пойдем дальше.

И закрыл глаза. Творилось нечто странное, и следовало бы узнать, что именно…

Между тем боль помаленьку отпустила, сердце забилось ровно, как всегда. Ильверс вдохнул – раз, другой…

«Все дело в этой силе, в том, что она – не для меня», – подумал он, – «а, может быть, что-то творится в этих землях, отчего сила плещется и захлестывает?»

Раскрыв свое восприятие мага, Ильверс взглянул на липкие черные нити, опутавшие белокаменный город. Ох, сколько же там мерзости, сколько несправедливости, в этом людском улье… А там? Что – там, в сердцевине, чуть ниже фундамента?.. Стены расплылись, стали прозрачными, и дэйлор увидел…

Сердце города. Оно было черным. Блестящим, как глазурь. Как огромный кусок отполированного черного обсидиана, с его бесконечной прозрачностью в недосягаемой глубине. А над ним возвышалась башня, возведенная до того, как в эти земли пришли люди. Ильверс вяло удивился – тому, что у белого города – отнюдь не светлая сердцевина. И как это он сразу не заметил ее, черную иглу, впившуюся в небо? Столь древнюю, исполненную таинственного величия, столько декад ожидавшую, пока придет тот, кто был предсказан… В душе проснулось смутное, необъяснимое желание коснуться старых черных камней, ощутить на пальцах холод давно ушедших столетий. Сердце опять затрепетало в груди, полнясь сладкой болью…

«Да что это со мной?» – он в недоумении заморгал, пытаясь отогнать навязчивое видение, – «черная башня… черный город внутри другого города… а ведь это любопытно».

Он хотел коснуться свернутой в кокон Силы, но передумал. Всему свое время, и неизвестно, чем все это закончится… Надо сперва определиться с Золюшкой.

Но мысль, пришедшая