– Почему вы не спросили меня?! – закричал Сергей, – зачем мне сын без нее?!

Юрий Николаевич тяжело вздохнул и ударил ладонью по щеке Сергея. Ольга Владимировна вздрогнула от звука удара и отвела взгляд. Только так его можно было привести в чувства.

Сергей внезапно замолк. Пощечина будто выбила всю его злость, заменив ее на невыносимую боль. Эта боль выступила слезами на его глазах и чувством невероятной пустоты внутри. Будто весь мир для него сегодня умер.

– Примите мои соболезнования, – проговорил Юрий Николаевич и сел рядом с Сергеем, – мы старались сделать все, что было в наших силах.

Он прикрыл глаза рукой, будто сам был готов вот-вот расплакаться. Сергей сидел рядом, смотрел в одну точку, пытаясь осознать все то, что ему сказали.

– Вы уже выбрали имя? – продолжал Юрий Николаевич.

– Марк… – тихо ответил Сергей, – она хотела, чтобы его звали Марк…

– Марк… – повторил Юрий Николаевич, – хорошее имя.

Сергей сидел и не понимал, как ему жить дальше. Еще сегодня вечером он видел свою живую, здоровую и жизнерадостную жену, а сейчас ему сказали, что ее больше нет в живых. Он больше не увидит ее ярких серо-зеленых глаз, не услышит ее звонкий смех, не коснется ее красивого и живого лица. Вся его жизнь, весь его мир был сосредоточен на ней, и больше ничего не имело смысла. Даже Марк, который только что родился. Сергею даже не хотелось видеть его, потому что он послужил причиной смерти той, кого он любил больше жизни. И что теперь делать? Как жить дальше, как растить сына, если сейчас скопилось столько ненависти к нему? Марина была смыслом всей его жизни, тем самым светом и той теплотой, а сейчас этого всего не стало. И нужен ли ему сын после всего этого?

– Вы ведь не оставите его? – внезапно спросила Ольга Владимировна, будто поняла мысли Сергея.

Сергей лишь посмотрел на нее. Его глаза были полны слез, которые предательски стекали по его щекам. Где-то в глубине души Сергей понимал, что не хочет видеть сына. Он готов даже отказаться от него, чтобы не видеть причину смерти своей любви. Пусть лучше он будет жить где-то далеко, где-то там, а Сергей попытается забыть о нем, храня в памяти лишь образ Марины.

Юрий Николаевич встал, взял стакан с водой из рук Ольги Владимировны, залпом выпил его и подошел к Сергею.

– Идем, – проговорил Юрий Николаевич, – ты должен подержать сына на руках.

– Юрий Николаевич, нельзя же… – начала было Ольга Владимировна, но грозный взгляд остановил ее. Она поняла: именно то, что предлагает Юрий Владимирович, поможет новорожденному Марку не остаться одному.

– Куда? – тихо спросил Сергей. Он всё еще не хотел видеть сына.

– Оля, дайте ему что-то, что можно надеть, – приказал Юрий Николаевич.

Ольга Владимировна быстро подбежала к неприметному шкафу у стола, достала оттуда халат и протянула его Сергею. Юрий Николаевич одобрительно кивнул. Сергей взял халат, ватными руками попытался его надеть. Он уже был готов сбежать отсюда. Ольга Владимировна помогла ему и легонько подтолкнула.

Сергей медленно брел за Юрием Николаевичем. Мысленно он был где-то далеко – там, где он впервые повстречал Марину, он пытался держать в голове тепло ее рук, её взгляд и смех так, будто это могло куда-то пропасть, как только он перешагнет порог послеродового отделения. Юрий Николаевич что-то рассказывал Сергею, но слова пролетали мимо. Он словно в бреду шел за врачом, будто со стороны наблюдал за тем, как Юрий Николаевич берет ребенка, укутывает его в пеленку и аккуратно протягивает.

– Это ваш мальчик, – проговорил Юрий Николаевич, – Марк Сергеевич.

Сергей пришёл в себя лишь тогда, когда почувствовал едва ощутимую тяжесть на руках. Это был их сын. То, что оставила после себя Марина – его жена и любовь всей его жизни. Этот маленький и теплый комочек жизни, которого еще несколько минут назад Сергей так ненавидел.