– Вы не понимаете! – отчаянно воскликнула я, схватившись за потный лоб. – Ребенку нужно… Мне…

– У нас приказ, границы закрыты, – невозмутимо повторил мужчина с раздражением.

В этот момент несколько мужчин попытались незаконно пересечь границу. Они, воспользовавшись суматохой, обошли бронетехнику, которая закрывала доступ к контрольно-пропускному пункту. Некоторые из них бросились к шлагбаумам. Военные, не теряя времени, схватились за оружие и открыли огонь. Кто-то выстрелил в воздух, чтобы напугать тех, кто все еще находился в пробке. Другие же стреляли по ногам беглецов. Воспользовавшись переполохом, еще двое молодых людей кавказской национальности выбежали из автомобилей и поспешили в сторону Варпины.

Все произошло так мгновенно, что я едва успела вдохнуть знойный воздух. От оглушительных выстрелов заложило уши. Я прикрыла их руками и инстинктивно пригнулась.

– Нам нужно бежать! – крикнул тот самый мужчина, который помог мне когда-то с коляской.

Когда это произошло? Давно ли? В тот момент все, что ранее казалось важным, вдруг перестало быть таковым. Однако он один лишь осмелился выбежать из автобуса вслед за мной.

Мужчина резко схватил меня за локоть и потянул в сторону автобуса. Едва мы подбежали, как окно водителя вдребезги разлетелось на осколки от шальной пули, а сам мужчина безжизненно распластался на водительском сидении. Из салона раздались испуганные женские крики. Маму не задело лишь чудом.

В тот момент время остановилось. Люди в панике кинулись на пол салона автобуса, опасаясь словить пулю. Мужчина резко потянул меня вниз, и я буквально упала на асфальт, прислонившись спиной к дверям автобуса. Сквозь немую тишину из салона раздавались приглушенный женский плач и крики детей, которые испугались громких звуков. Я пыталась держать себя в руках, но сердце испуганно колотилось, не давая покоя. Cтрах пронизывал каждую клеточку тела, сковывая дыхание, заставляя горло сжиматься, а конечности дрожать.

Глаза мужчины, который был рядом, были зелеными, яркими, как мох на утренней росе, но в них, я заметила что-то странное. Это было не просто удивление, не испуг, как я могла бы ожидать. Нет, в его взгляде было нечто более тонкое, едва уловимое, почти незаметное – легкий отголосок страха, скрытый под слоем растерянности.

Его глаза были слишком спокойны, чтобы быть испуганными по-настоящему. В них не было паники, как у людей, которые потеряли контроль. Это был страх, скрывающийся за чем-то более глубоким, будто он сам не знал, что с ним происходило. Он был больше ошеломлен тем, что происходит, нежели реально напуган. Как будто реальность, которую он только что пережил, была для него слишком странной и новой, чтобы сразу ее осмыслить.

Я заметила, как его взгляд то резко скользил по автобусу, то вновь останавливался на мне, будто он искал что-то, чего не мог найти. Это было не то, что я могла бы назвать паникой, нет. Нечто более деликатное, как растерянность человека, который вдруг понял, что мир вокруг него уже не тот, что был прежде. И этот взгляд, отголосок страха, не такой, как у других, оставил в груди тяжелое чувство, словно мне нужно было помочь ему понять, что теперь будет с ним… и со всеми нами.

– Он жив?! – раздался женский голос из глубины салона, спустя несколько минут молчаливого страха.

Парень с татуировкой и шатен, который спас меня, тут же окружили водителя, в глазах которого застыла смерть. Я не видела крови, потому как находилась с противоположной стороны, откуда стреляли. Однако мне не нужно было проверять пульс, чтобы понять, что он мертв.